Черное сердце. Чт.6

Здесь больше чем обычно! 10 Кб моей фантазии... =)

Я успел подогреть приготовленную мной еду и разложить ее по тарелкам, когда Маркус вернулся. В руках он держал тот самый фотоальбом. Я начинал нервничать: вдруг он устроит мне выговор за то, что я шарился на полках. Собрав всю свою волю в кулак, я приготовился к обороне.
Но ничего страшного не произошло. Маркус прошел вглубь комнаты, сел на стул и положил открытый на первой странице альбом себе на колени. Та самая фотография вновь привлекла мое внимание. Я смотрел внимательно на лица незнакомых мне людей. Маркус же откровенно игнорировал мое любопытство. Или же он настолько был поглощен рассматриванием этой фотографии?
Указательный пальцем он провел по гладкой поверхности снимка, останавливаясь поочередно на каждом лице и словно вспоминая их. Особенно долго он смотрел на лицо мальчишки со снимка. В моем сердце что-то больно кольнуло. "Их... что-то особенно связывало?" - промелькнула мысль. Я... ревновал?
Маркус с громким хлопком закрыл фотоальбом. Обернувшись, он внимательно, прищурившись, посмотрел на меня.
-Листал? - он кивнул на альбом.
Я ответил кивком, слегка напрягшись.
-Что-нибудь заинтересовало?
Снова кивок.
Маркус улыбнулся и, положив фотоальбом на стул рядом с собой, произнес:
-Я отвечу на большинство твоих вопросов после ужина.
Я, честно говоря, был удивлен. Как я понимал, на фотографии была изображена семья Маркуса. Судя по его сегодняшним словам, семью свою он не очень-то любил. Так зачем заставлять себя рассказывать о ней мне?
Несмотря на эти мысли, я промолчал. Признаюсь - мне было чрезвычайно интересно, что же расскажет мне де Рювьер. Меня ужасно заинтересовало, кто же все эти люди на многочисленных снимках. Ну и, конечно, основным вопросом было: почему же Маркус так к своей семье относится, какие у него на то причины?
Ужинали мы, что интересно, не молча. Я расспрашивал его о прошедшем дне, он смиренно отвечал, рассказывая о своих совещаниях, о симпатичной, но глуповатой секретарше, о льстеце-заместителе. Маркус рассказал пару смешных историй с их участием. Я искренне смеялся, совершенно забыв о всех обидах. И, уже во второй раз, я почувствовал себя дома, в семье.
После ужина мы вместе мыли посуду. Было тесно пользоваться одной раковиной, но никто из нас не пожелал уходить. Зато было весело. Мы забрызгали друг друга водой и пеной, разбили один стакан (никто не пострадал!) и напугали кошку до полусмерти.
Кстати, о кошке!
Между смехом и мытьем посуды, мне-таки удалось выспросить у Марка, как я стал его сокращенно звать, имя кошки. Оказалось, ее звали Герцогиней. Как я и предполагал - необычно, вычурно и красиво, очень в духе Маркуса.
Имя Героцогине очень подходило. Важная, грациозная, необыкновенная кошка и не могла носить другого имени. Я сам удивлялся, как мог подумать назвать ее таким простым именем, как Мурка.
Помыв с горем пополам посуду, мы отправились в гостиную. Уютно расположившись на диване - вплотную друг к другу, почти в обнимку, что меня (удивительно!) практически не смущало - и принялись просматривать фотографии. Дольше всего, понятное дело, мы рассматривали первую.
-Это, - произнес Маркус, указывая на несуразную, но приятную девушку, - Мерилин. Имя ей удивительно не подходит, не правда ли. Мне порой кажется, что именно то, что имя ей не подходит, и опеделило ее судьбу - быть несуразной, странной девушкой. Удивительной доброты человек, к слову. У нее все постоянно валилось из рук, ее к хрупким предметам на километр старались не подпускать. И правильно делали. Но ей удивительно легко давались боевые искусства. По ней не скажешь, но у нее черный пояс по карате, да...
Он перевел палец левее, остановившись на рыжеволосом мужчине.
-А это Барт, ее брат, военный. Хоть и выглядит сурово, но довольно мягкосердечен. Всегда прощал мне мои шалости. И А еще он прикрывал меня, когда я курил. Он сам был любитель покурить, говорил, что понимает мое пристрастие. Как же он был во мне разочарован, когда я от этой привычки отказался! - Маркус не сдержал смешка. - Когда он воевал, ему правую ногу полностью... отбило какой-то колонной. Он сейчас ходит при помощи протеза. Но стал куда мрачнее чем раньше. Он ведь вояка. это его сущность. Его обратно тянет, на войну. Но не пускают. Вот он и помирает медленно в фамильном особняке. Мерилин и Фред его поддерживают, как могут, но...
Де Рювьер вздохнул. Палец его переместился на второго слева - рыжеволосого подростка.
-Это Фред, сын Барта. Кровь та же, что и у отца - военная. Сильный малый, да и патриотизмом от отца зараженный. Но не без тяги к прекрасному. Он любит картины - пейзажи, причем обязательно чтобы птицы были и бабочки. Удивительно, но в нем есть и тяга к боевым искусстывам. Его из-за этого сыном Мерилин считают, ан нет - он племянник ее. Но кровь-то одна!
Мне становилось все интересней и интересней. Особенно меня интересовали оставшиеся трое: дети и пожилой мужчина. Я чувствовал: неспроста Маркус оставил их "на десерт". И моя интуиция меня не подвела.
-А это их отец, Александр де Рювьер, - думаю, вы догадались на кого он указал =), - Глава семьи. Самый таинственный из членов семьи. Богат, причем никто не знает насколько. Владелец огромной корпорации - занимается модельным бизнесом. Одежда их марки не продается в нашей стране - только за границей. Все потому, что он - эмигрант. Его не очень хорошо приняли в этой стране, он до сих пор плохо к ней относится. Выступает ярым противником почти всех традиций нашего правительства. Упрям, как осел.
-А кто эти двое? - я указал на близнецов.
-Я надеялся, что ты не спросишь, - признался де Рювьер.
Я хотел было, наступив на горло любопытству, сказать, что он может про них и не рассказывать. Но Маркус остановил меня жестом и рассказал.
-Знаешь, я ведь не являюсь членом этой семьи. Точнее, юридически являюсь. Но не генетически. Я, будучи подростком, побирался в том районе, где стоял один из офисов их компании. И однажды встретил вот этого пацаненка. Ему тогда было пять лет. Он попросил любимого дедулю приютить меня. Так я и оказался в семье.
Он замолчал. Я не стал торопить его, понимая, что ему не так уж и легко дается этот рассказ. Наконец, он продолжил:
-Эти двое - дети погибших при пожаре супругов: любимого сына Александра и его супруги. Они имели огромное влияние на своего дедушку. Удивительные дети. Оба умны не по годам, понимали порой куда больше взросых. Дед прочил их во владельцы компании. Правильно делал - они бы ими стали. Вундеркинды. Немного капризны, но им все прощалось. И это тоже правильно. Потому что за капризами эти двое скрывали боль от потери родителей, свою душевную усталость, угнетенность медленно портящимися отношениями между членами семьи. Они были последними, кто пытался сохранить в семье приятную, дружескую атмосферу.
Он говорил о них в прошедшем времени - я сразу отметил это. Я не мог не отметить и его мрачность при этом, горечь в его голосе. Я был почти уверен - с детьми что-то случилось. Но он все избегал и избегал этой темы. И, раз уж он начал о них рассказывать, я решился спросить:
-Что с ними случилось?
-Мальчик в возрасте четырнадцати лет покончил жизнь самоубийством: сгорел вместе со вторым особняком. То, что это было самоубийство - доказано. Но никто не знает - почему.
-Даже ты? - случайно вырвавшийся вопрос (а случайно ли?).
-Я знаю, Том. Мы были близки с Карлом.
В голове промелькнула опасная мысль. И он подтвердил ее:
-Да, я говорю именно о том, о чем ты подумал. О наших мыгко говоря нетрадиционных отношениях знала только его сестра. Она знала и о том, что я порвал с ним эти отношения.
Мои глаза расширились. Я был почти уверен, что следующей его фразой будет: "Он покончил с собой именно из-за этого". Я ждал этой фразы, я боялся ее, я не знал, как буду относиться к Маркусу, если эта фраза будет произнесена.
-Это стало последней каплей. До этого он наблюдал ссору своего дяди и дедушки. Еще его угораздило поругаться с сестрой из-за меня. А тут еще и я выбрал неудачный момент... Он до этого часто думал о самоубийстве. И вот...
Маркус закрыл глаза и, расслабившись, облокотился спиной о спинку дивана. Так, не видя меня, ему было легче говорить.
-Он умер так же, как и его родители. Это было очень продуманное самоубийство, поверь мне. Карл все делал продуманно, взвесив все "за" и "против". Я уверен: даже если бы я остался с ним, он бы это сделал. Немного позже, возможно, но сделал.
Он умолк, и японял, что это - конец. Конец всему: его рассказа и его со мной отношений - таких, какими они были до сих пор. Маркус де Рювьер доверил мне самое сокровенное. И сейчас он боялся, невероятно боялся моей реакции.
Я обнял его за талию, положил голову ему на плечо, закрыл глаза и прошептал, надеясь, что он услышит:
-Ты ни в чем не виноват.
Он тоже обнял меня. Прижал на мгновенье к себе покрепче и ответил:
-Я знаю, Том. Но остальные так не думают. Ко мне благосклонна только сестра Карла, но она бросила семью, едва став совершеннолетней. Я же до сих пор пытаюсь их сплотить.
-Скажи мне, Марк... - я боялся его спросить, боялся причинить ему боль, но понимал - этот вопрос важе и нужен нам обоим, - ... я - только замена Карлу? Или же нечто большее?
Он, как мне кажется, ответил честно:
-Сначала я действително увидел в тебе Карла, замену ему, но сейчас... я не знаю, Том. Ты мне нравишься, но это какая-то смесь чувств - любовь к Карлу, чувства к тебе...
Я открыл глаза и внимательно посмотрел на Маркуса. Он посмотрел на меня. Мы, наверное, с минуту смотрели в глаза друг другу, пытаясь там что-то найти.
-Ты должен его забыть, - решил я в конце концов.
-Тогда помоги мне, - улыбнулся Маркус.
Эти его слова я мог расценить двояко. Я мог решить помочь ему словом. А мог помочь делом, я мог заставить его увлечься собой и, таким образом, хоть немного но притупить его воспоминания о Карле.
Я должен был выбрать первое.
Но выбрал второе.

@темы: черное сердце, мое, Яой

---

Черное сердце. Чт. 5.

Одна маленькая семейная идиллия. =)

Итак, я остался один взаперти в чужой квартире, совершенно не знающий, что делать и как быть. Выбраться с более чем десятого этажа, не имея ключа, не представлялось мне возможным.
Смирившись с тем, что этот день я проведу в квартере Маркуса де Рювьера, я решил заняться делом. Под делом подразумевались вполне себе повседневные дела, как то: постирать свою одежду, приготовить обед, покормить обнаружившуюся в спальне кошку обнаружившимся на кухне кормом. Составив план действий, я принялся попунктно его ощущать. Первым пунктом было - разобраться с устройством супер-навороченной стиральной машинки.
Стиральная машинка была, наверное, последней модели. Белоснежная, приличных размеров, вмешающая в себе, наверное, килограмм пять белья. Такую красоту я видел только на витринах магазинов бытовой техники. Я мог только мечтать воспользоваться этим чудом. Но я не мечтал. Не люблю забивать голову неосуществимыми мечтами. Оказалось - осуществимыми. И теперь я стоял перед белоснежной махиной и внимательно читал подписи под многочисленными кнопочками.
С горем пополам разобравшись в относительно простом управлении стиральной машинкой, я закинул в нее свои вещи и вещи из корзины для белья (у меня такой отродясь не было!), подходящие по цвету. Включил машинку и с подозрением на нее посмотрел. Кажись, стирает.
Вздохнув, я направился на кухню и позвал кошку. Маленькая черная хищница оказалась рядом со мной буквально через пару секунд. Она терлась о мои ноги, просяще мяукая. Я насыпал в миску корм, налил воды в специальную емкость. Думаю, я заслужил любовь зверушки.
В холодильнике обнаружилось изобилие всевозможных видов продуктов. Решив не мудрить, я достал котлеты, - магазинные! - которые решил приготовить с гарниром из толчоной картошки. Мне это показалось просто идеальным блюдом. Почистив картошку и оставив ее вариться, я, немного уставший, рухнул на стул. На моих коленях тут же оказалась кошка. Свернувшись калачиком, она сладко заурчала, когда я почесал ее за ушком. Удивительное животное!
-Интересно, как тебя зовут? - спросил я у кошки.
Она подняла голову и, внимательно на меня посмотрев, мяукнула. Готов поспорить - она мне ответила, но я, дурак, не знающий кошачьего языка, ее не понял.
-Я бы назвал тебя Муркой. Это имя тебе удивительно подходит, - произнес я. - Но, зная твоего хозяина, подозреваю, что твое имя сложное и многогранное.
Я улыбнулся.
На плите закипела картошка, и я, извинившись перед поставленной на пол кошкой, отправился проверять ее на готовность.
В общем и целом, спустя некоторое время я уже с аппетитом поглащал приготовленное. Уже постиранные вещи сушились, подвешенные в ванной на бельевые веревки. Кошка лежала на стуле напротив, изредка на меня поглядывая. И я понял, что жизнь определенно налаживается.
Помыв после себя посуду, я, не зная чем заняться, принялся изучать содержимое полок в гостиной. Угрызения совести я затоптал мысями о том, что Маркус виноват сам - сам решил держать меня здесь против воли, пусть терпит.
На одной из полок обнаружился толстый фотоальбом. Не удержавшись, я взял его и, устроившись в кресле, принялся изучать фотографии.
Сейчас я не помню всех снимков, но один мне запомнился особенно: огромная фотогафия, лежащая самой первой, на которой была запечатлена огромная семья, членом которой, полагаю, и был Маркус.
Он стоял в самом центре снимка, одетый почти как сейчас, только без пиджака, да рукава рубашки были закатаны по локоть. А на переносице его красовались очки, что удивительно ему шли. Слева и справа от него стояли близнецы: девочка и мальчик, чрезвычайно похожие. Девочка была одета в роскошное, едва ли не бальное розовое платье, мальчик тоже бы одет парадно.
Вероятно, снимок был сделан в какой-то праздник.
И мальчик, и девочка были несколько мрачноваты. То ли не любили позировать, то ли настроение у них было плохое. Но отчего-то они не показались мне избалованными, несмотря на то, что были они самыми младшими на снимке. Казалось, что с них требуют даже большего, чем со взрослых.
На снимке присутствовали еще четверо. С самого края, слева, сидел на, видимо, специально принесенном стуле статный мужчина в возрасте. Он улыбался явно натянутой улыбкой . Думаю, он и являлся главой семьи.
Справа, с самого края, стояла девушка несколько ярко и несуразно одетая, в совершенно не идущих ей круглых очках. Но при этом она сумела мне понравиться. При всей своей несуразности, она была довольно миловидна. Выглядела она несколько забитой, но явно старалась это скрыть, улыбаясь, пусть скупой, но искренней улыбкой.
Между старым мужчиной и мальчиком стоял рыжеволосый подросток с удивительно открытой, приятной улыбкой. Ясные голубые глаза смотрели словно прямо на меня, заглядывая в душу, согревая ее невообразимым теплом. Чем-то он в этом отношении походил на девушку - эти двое были подобны двум солнышкам.
Между девушкой и девочкой стоял, скрестив руки на груди, рыжеволосый мужчина. Он был явно уставшим, ему определенно многое надоело, но он тоже крепился. И улыбался. Хитрой улыбкой знающего, но молчащего человека.
И никогда я не забуду на той фотографии Маркуса. Находясь в неофициальной обстановке, в окружении милых ему людей, он раскрывался с совершенно другой стороны. Черные глаза смеялись, губы сложились в вымученную улыбку. Он слегка обнимал детей за плечи, в ногах у него лежал огромный серый пес, смотрящий на него преданными глазами.
Маркус де Рювьер не переставал меня удивлять.
Кстати, где же он?
Был уже вечер, а Маркус все не появлялся. Медленно шли часы, а его все не было и не было. И я медленно начинал волноваться.
Не выдержав, я набрал номер его конторы. Мне ответили, что он ушел полтора часа назад. На вопрос "Куда?" мне отвечать отказались.
Я старался унять волнение, отвечь себя всевозможными телепередачами, книгами, фотоальбомом, наконец. Но не мог. Я позвонил еще раз - никто не поднял трубку. Выругавшись, я принялся мерять гостиную шагами, то и дело поглядывая на часы.
-Черт, да где же он?!
В ответ на мой возглас раздался щелчок замка входной двери. Я вбежал в прихожую, куда как раз вошел определенно уставший Маркус. Он положил ключи на тумбочку, сел на пуфик, разулся, и только после этого посмотрел на меня.
-И где ты пропадал? - поинтересовался я, пряча облегчение от его появления.
-Задержался на семейном совете, - он поморщился. - Меня опять осуждали за сокрытие своего настоящего имени и прочая, прочая... Иди сюда.
Он поманил меня к себе. Вздохнув, я подошел. И был тут же заключен в обьятья.
Маркус обнял меня одной рукой за талию, пальцами дрцгой руки зарылся мне в волосы. Уткнувшись лбом мне в плечо, он прошептал:
-Я соскучился.
Я не смог спрятать от него свою улыбку. Он улыбнулся тоже. Улыбка его стала еще шире, когда я произнес:
-Я тоже соскучился.
Я высвободился из его обьятий и, взяв все эмоции в кулак, произнес тоном сварливой жены:
-Так, бегом переодеваться, мыть руки и за стол. Ужин тебя уже два с лишним часа ждет! Маркус рассмеялся. Я широким шагом направился на кухню. Вот такая вот семейная идилия.

@темы: черное сердце, мое, Яой

---

Черное сердце. Чт. 4

А вот и ОНО. То, чего вы так ждали. Вы ведь ждали именно ЭТОГО? Предупреждения: совпадение с реальными событиями возможно только по вине реальных событий или АВТОР НЕ ВИНОВАТ!!

И мне приснился сон, который я до сих пор виню в начале моих слишком близких отношений с Маркусом де Рювьером. Мне приснился он, мне приснился я. Во сне я увидел словно продолжение этого страшного и удивительного дня. Во сне касание губ, что я ощутил перед сном, было реальным. И оно повлекло за собой нечто, даже сейчас заставляющее меня краснеть.
Я не воспротивился его поцелую, даже наоборот: обвил руками его шею, зажмурился, не желая ни видеть, ни слышать - лишь чувствовать. Губы почти сразу приоткрылись, поддавшись его языку. Я вздрогнул, когда наши языки соприкоснулись. Для меня это было так... интимно. Но мне определенно это нравилось.
Увлеченный игрой языков, я заметил, что его руки забрались мне под футболку, только когда он провел кончиками пальцев по моему животу. Я рассмеялся.
-Щекотно, - смог выговорить я, когда он оторвался от меня.
И тут же умолк. Пальцы сменились губами. Он покрывал мой живот легкими поцелуями, поднимаясь все выше и выше. Он пощекотал языком сосок. Мурашки побежали по моей коже,руки мои переместились с его шеи на плечи, я вцепился в него сильнее. И тут он прикусил мой сосок. Я, вскрикнув отнеожиданности, выгнулся, руки мои вдруг оказались на его спине, я слегка оцарапал его... Он почти сразу зализал место укуса. И, прочертив языком дорожку из слюны от одного соска к другому, принялся играть с другим моим соском. Я заранее был готов к его укусу - не вскрикнул. И кожей ощутил, как он улыбнулся, поняв, что крик я сдержал.
Его руки, до сих пор практически безучастно поглаживающие мои плечи, вдруг прешли в наступление. Он быстро стянул с меня футболку, освободился от своих пиджака и рубашки. Он усадил меня к себе на колени, обнаженная кожа соприкоснулась...
Если бы я мог, я бы заурчал - так это было приятно. Он целовал мою шею, всасывая кожу, явно стремясь оставить засос. Я, не желая оставаться безучастным, гладил его спину в месте, где, если бы не помешала одежда, я поцарапал бы его. Он оторвался от меня вдруг и, любуясь творением губ своих - розоватым пятном на моей шее, прошептал:
-Теперь ты - мой.
Я смог только улыбнуться. И - сам не знаю почему, то ли желая отблагодарить (за что?), то ли... - я сам поцеловал его, совершенно неумело, но самозабвенно, отдаваясь ему в этом поцелуе и душой и телом. Он застонал. Этот звук заставил меня действовать языком активнее: раздвинуть его оказавшиеся удивительно поддатливыми губы, коснуться языком языка... и тут же сдаться на милость - он решил-таки взять инициативу на себя.
Руки его вдруг оказались в районе моих штанов. Они легко проникли туда - за резинку свортивный штанов, за резинку трусов. Я шумно выдохнул, когда он прикоснулся ко мне там. Я спрятал свое красное как помидор лицо на его груди, прижался к нему еще ближе. Он прошептал что-то - я не помню что. И все вдруг стало не важно, и куда-то исчезла моя стеснительность. Я посмотрел на него. И он провел рукой по моему члену.
Я не сдержал стона. А он прошептал мне прямо в уко, щекоча его своим дыханием:
-Я хотел видеть твое лицо, когда я это сделаю.
Он сделал это еще раз. И еще, и еще, и еще...

* * *

Пока я не проснулся.
Я, 13-летний пацан, кончил во сне. Впервые в жизни. И, черт возьми, ОН ВСЕ ЭТО ВИДЕЛ.
-Где ванная ты знаешь, - произнес он, отводя взгляд.
Старасаясть не смотреть на него я, смущенный, прошел в указанном направлении. Залез под душ, включил горячую водо, обжегся, переборщил с холодной водой... К тому времени, как мне удалось добиться от воды нормальной температуры, я трижды проклял душ, дважды - сантехников, и единожды - самого себя.
Ах, да! - был еще и мой сон. Который я проклинал с момента пробуждения - не останавливаясь.
-Кхе, кхе, - тактично покашливая, в ванную вошел Маркус.
Я тут же повернулся лицом к стене.
-Я полотенце принес, - сказал он. - Оставлю на батарее.
-Угу.
Я слышал, как он вышел.
Но, не успел я облегченно вздохнуть, как он вернулся. И спросил, осторожно, явно боясь моей реакции на вопрос:
-А что тебе снилось?
-Тебе лучше не знать, - после минутной паузы, показавшейся мне вечной, ответил я.
-Ааа... - протянул он.
И снова вышел.
Вскоре из ванной вышел и я. На мне было только полотенце, что чрезвычайно меня смущало - слишком ярки были воспоминания о сне. Видя мое беспокойство, Маркус принес халат. Халат был велик мне, но, определенно, ему он был бы мал. Я не стал спрашивать его, что это был за халат.
Пока мы пили утренний кофе, я весь был как на иголках. В голове мелькали яркие картинки из сна, заставлявшие меня краснеть и избегать его пристального взгляда. Наконец я не выдержал.
-Я, пожалуй, пойду! - выпалил я и бросился в ванную, где лежала моя одежда.
Но не тут-то было. В два шага он догнал меня и схватил за руку.
-Не трогай меня! - непроизвольно выкрикнул я и попытался выдернуть запястье.
Маркуса определенно задели мои слова. Но его хватка была крепкой. Сколько бы я не дергался. я никак не мог освободиться. От собственной беспомощности я бесился и расстраивался все больше и больше, по щекам потекли слезы.
Он отпустил мою руку и, вдруг опустившись на колени, обнял меня, уткнувшись лицом куда-то в область живота.
Его хватка была некрепкой, я мог вырваться в любой момент. Но я стоял как истукан, совершенно не понимая, что мне делать, как быть.
-За что ты со мной так? - прошептал он.
Боясь ответить, боясь сказать не то или, наоборот, слишком то, слишком нужные слова, которых я так боялся, я разорвал его обьятье. И заперся в ванной, оставив его одного.
-Уходить, надо уходить... - шептал я, одеваясь.
Одевшись, я вышел из ванной.
И тут же был пойман им. Он схватил меня за руки, некрепко, чтобы у меня была возможность вырваться - откуда-то он знал, что я вырываться не буду. И произнес:
-Я никуда тебя не отпущу. По крайней мере, пока ты не скажешь, что с тобой происходит. И куда ты пойдешь.
Я старательно отводил взгляд. Но он схватил одной рукой меня за подбородок, заставив смотреть. Я уже не мог сбежать от проницательного взгляда.
-Что тебе снилось?
Я молчал. Упорно молчал, краснея при воспоминаниях об этом проклятом сне.
-Я? ... Мы?
Я кивнул. Вздохнув, он отпустил мои руки. Я подался было в сторону двери, но меня остановили его слова:
-Дверь заперта. Ключи там, где тебе их не достать.
Обернувшись, я гневно посмотрел на него. Чего, черт возьми, он от меня хочет?! - думал я в тот момент.
-Я не отпущу тебя к отчиму.
-Он будет меня искать, - упрямо отвечал я.
-Я объясню ему ситуацию. Ты будешь жить у меня.
-Это незаконно - заставлять человека жить там, где он не желает.
-Закон не распространяется на тех, у кого есть деньги и связи.
-Вы не сможете держать меня здесь вечно! - не выдержав, я перешел на крик.
-Ты так в этом уверен? - он усмехнулся.
И я понял - сможет. Он сможет держать меня здесь или в любом другом месте, ведь он один из богатейших людей мира сего. А если он еще и раскроет свое имя... Ему все простят. Даже это небольшое нарушение закона...
Твою мать...
Маркус посмотрел на часы и известил меня о том, что ему пора.
-Один день взаперти, я думаю, ты переживешь, - не прекращая усмехаться, произнес он.
Он ушел, заперев меня в своей квартире. Я видел из окна, как он сел в свое роскошное авто и уехал. А я провожал взглядом его машину.
Не в первый раз. И далеко не в последний...

@темы: мое, Яой

---

Черное сердце. Чт. 2 - 3

Сразу два продолжения! =)

Второй раз я встретил Маркуса де Рювьера спустя месяц. После того разговора я так ему и не перезвонил. Не звонил и он, полагаю, потому что "не видел смысла". Я же по-прежнему сомневался в настоящем имени этого человека и, в чем я смог признаться себе далеко не сразу, боялся его. В его руках была сосредоточена огромная власть, он мог делать, что пожелает. Он был для меня недостижимым идеалом, что заставляло меня бояться и восхищаться им одновременно.
Вторая встреча с де Рювьером была также случайна. Она многим напоминала первую: спеша, я налетел на него. Не придав этому столкновению большого значения, я, извинившись, побежал было дальше, но он остановил меня. И только тогда я посмотрел на того, на кого налетел.
-Куда спешишь, Томас Краун?
Мою мать положили в больницу. Я узнал об этом позже всех прочих и сейчас стремился как можно быстрее оказаться рядом с ней - с женщиной, родившей меня и заботившейся обо мне, с единственным близким мне человеком.
Отец мой давно умер. Жил я с матерью и отчимом, который не взлюбил меня с первого взгляда. Я тоже его терпеть не мо: считал, что он женился на матери только ради денег - наследства, оставшегося после отца. Я раздражал его тем, что слишком много сидел дома, что внешне многим походил на девчонку. Он даже однажды позволил себе ударить меня - это произошло, когда я проколол себе губу и стал ходить с пирсингом. Уж не знаю, почему его это так бесило...
В общем, мать была самым близким для меня человеком, только она поддерживала меня во всех моих начинаниях. Я искренне любил ее. Известие о том, что ее положили в больницу, шокировало меня. Я просто не мог не быть рядом с ней в этот момент.
Я быстро ввел Маркуса де Рювьера в положение дел, надеясь как можно быстрее от него отделаться и продолжить свой путь. Но он предложил иной выход: де Рювьер решил подвезти меня до больницы. Я, недолго думая, согласился.
Доехали мы, что наывается "с ветерком". Сбивчиво поблагодарив молодого человека за помощь, я побежал в больницу. Узнав у медсестры палату, в которую положили маму, я быстро, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать, пошел туда.
В палату меня не пустил отчим. Сказал, что "только меня ей не хватало". Думаю, она бы сумела возразить, если бы не спала. Но она спала, и я для ее блага решил смириться с тем, что меня к ней не пустят. Что мое слово против слова моего отчима?
Я спустился на первый этаж. Моему удивлению не было предела, когда я обнаружил, что Маркус ждет меня там. Увидев мое выражение лица, он осторожно поинтересовался:
-Все так плохо?
Не сдержавшись, я выложил ему все как на духу. И о моих отношениях с отчимом, и о том, что из-за него я не могу увидеть маму. С каждым моим словом Маркус де Рювьер мрачнел все больше. Когда я, наконец, умолк, он уточнил у меня номер палаты и, взяв за руку, буквально протащил меня к ней.
Отчим, увидев меня в спровождении представительного незнакомца, поежился. Смекнув, что с таким, как де Рювьер, шутки плохи, он, практически не пререкаясь, пропустил нас в палату.
Маркус остался стоять в дверях. Я спиной чувствовал его взгляд. Сев на стул рядом с мамой, я взял ее руку в свои и зашептал какие-то бессмысленные слова. Где-то до этого я слышал, что с больными надо много разговаивать, проявлять о них заботу, показывать свою любовь к ним. Сейчас, толком не раздумывая, о чем говорю, я шептал слова о любви к матери, о надежде на скорое выздоровление. Слезы невольно полились из глаз, но я смахнул их, едва она открыла глаза.
Погладив меня по щеке, мама пообещала, что выздоровеет во чтобы то ни стало, что все будет хорошо. Я с трудом сдерживал слезы, я не верил ей - хотел верить, но не мог.
Вскоре пришла медсестра и попросила нас не беспокоить больную. Поцеловав маму на прощанье, я вышел из палаты. Наконец я позволил себе расплакаться. Я не видел, кто взял меня за руку и повел куда-то. Я понял, что это Маркус, только когда мы сели в машину. Он позвонил куда-то, попросил отменить все встречи на сегодня, а водителя попросил поехать в кафетерий со сложным названием на латыни.
Приехав, Маркус освободил водителя на весь оставшийся день. Мы прошли в кафетерий, где де Рювьер заказал себе "как всегда", а меня уговорил на чашку фирменного кофе. Как оказалось, "как всегда" для молодого человека включало в себя чашку кофе с парой ложек ликера и пироженое "Наполеон", которым Маркус сразу же угостил меня. Кофе, заказанный для меня, стоил звания "фирменный". Даже я, не особо этот напиток чевствующий, проникся его вкусом и ароматом.
Некоторое время мы сидели молча. Когда "Наполеон" был съеден, де Рювьер заговорил:
-Послушай, Том... Если твоей матери что-нибудь потребуется: дорогостоящие лекарство или, не дай бог, операция - обращайся. В любое время, ладно?
Я кивнул, не зная, что сказать. Не всякий человек возьмется помогать малознакомому мальчишке. Маркус де Рювьер не переставал меня удивлять.
-Скажите, - я, наконец, решился спросить, - зачем вам все это? Почему вы мне помогаете?
Ответ был необычайно прост.
-Потому что ты очень похож на меня, - Маркус улыбнулся.
Нельзя было сказать, что я поверил ему, но его логика была мне вполне понятно. К тому же, мне не хотелось еще и эти его слова подвергать сомнению.
Прошло полчаса. Мы распрощались. Я отправился на автобусную остановку, де Рювьер поймал такси. Я проводил его такси взглядом сел в автобус и, размышляя о событиях сегодняшнего дня в целом и о Маркусе в частности, пропустил свою остановку. Решив, что сегодня мне явно не судьба попасть домой, я отправился к одному из самых близких школьных друзей. Он без особого удовольствия согласился предоставить мне ночлег. Я известил отчима о своем местонахождении и позволил себе отдохнуть. Я сам не заметил, как уснул.

* * *

Из-за того, что я не ночевал дома, известия о состоянии матери я опять получил далеко не первым. В школу я в тот день не пошел: вместо этого я первым же автобусом отправился в больницу.
Состояние мамы ухудшилось. Ей,как оказалось, требовалась операция - чем скорее, тем лучше. Операция была дорогостоящей.
Я сразу же вспомнил слова Маркуса де Рювьера. Достав из куртки его визитку, я позвонил. Практически не стесняясь своей просьбы, я описал ему ситуацию и попросил взаймы нужную сумму. Он пообещал приехать.
И приехал. Через двадцать минут после окончания нашего телефонного разговора, он пришел. Уладив все финансовые вопросы, Маркус объяснил мне и отчиму, когда будет проведена операция. Лично меня он попросил сильно не волноваться, сказал, что моей матерью будет заниматься лучший хирург больницы. Он не стал обещать мне, что все будет хорошо или что-нибудь еще в этом духе. Однако сказал, что врачи сделают все от них зависящее.
Я молча кивал, показывая, что слушаю его. На прощанье Маркус взъерошил мне волосы чрезвычайно теплым, приятным, родственно-дружеским жестом и взял с меня обещание позвонить, как только что-нибудь станет известно. Я пообещал. Никогда не думал, что мой звонок окажется поворотным моментом в моей жизни.

Она умерла. И мой мир перевернулся с ног на голову.
"Она умерла" - я попросил передать это Маркусу, когда секретарша сказала, что он на совещании. Спустя два часа он позвонил мне домой. Трубку снял отец. Я слышал, как он кричал. От его криков раскалывалась голова, и мне казалось, что я схожу с ума.
Она умерла. Удивительно, как всего два слова, произнесенные человеком в белом халате, могут повлиять на другого человека - 13-летнего мальчишку с бусинкой в губе.
Мне хотелось забыть. Забыть о том, что она умерла, что она вообще существовала. Я знаю, что поступил неразумно, но я не видел иного выхода - я пошел в ночной клуб. Точнее - меня туда привели два парня из нашей школы. Им, кажется, было лет по шестнадцать - я точно не помню. Я не помню ни их внешности, ни их голосов - ни-че-го.
В тот раз я определенно выпил лишнего. Чего уж там - напился до чертиков, мелькающих перед глазами. Тогда я почти поверил, что сошел с ума.
Я не помню, кто вынес меня из клуба. Меня отнесли в небольшой проулок за углом, посадили на закрытый мусорный бак. Я помню чужие, грубые руки на своей коже, сухие губы на моих губах, щеках, шее. Помню липкую солоноватую жидкость во рту, которую меня заставили проглотить. Помню мужской, с хрипотцой голос, шепчущий что-то о том, как я похож на девчонку. Помню чьи-то руки у меня между ног, жуткую боль в заднице. Помню чьи-то крики. Кажется, кричал я. Не помню, но, по логике, все-таки я.
Потом меня одели и оставили лежать на земле, в том самом проулке.
Мне было плохо, невероятно плохо. Меня выворачивало наизнанку, я долго избавлялся от съеденной за день пищи. Горло болело и жгло невероятно. Голова кружилась, я с трудом стоял на ногах, я не мог ни ходить, ни сидеть от боли.
Не знаю, как я добрался до телефонного автомата. Не знаю, как мне удалось набрать его номер телефона. Не знаю, почему мне так повезло - он ответил.
-Приедь за мной, пожалуйста, - произнес я в трубку тихо, надеясь, что он все же услышит.
-Куда?
Я назвал название клуба. Он пообещал приехать.
Я ждал долго, невероятно долго. Здравый смысл подсказывал, что он не приедет - какое ему до меня дело? Но я все надеялся и верил.
"Он пообещал приехать," - думал я.
"Он пообещал приехать" - шептал я.
Он пообещал - он приехал. Заботливые руки подхватили меня и отнесли на заднее сидение машины. Он сидел рядом, я лежал на сиденье, положив голову ему на колени. Ехали долго. Мирно шумел мотор. Он перебирал мои волосы, шепча что-то успокаивающе. Я сам не заметил, как заснул.

* * *

Я проснулся на довольно-таки уютном кожаном диванчике в просто огромной комнате. В кресле напротив дремал Маркус. Удивительно, как преображает людей сон. Сейчас он был похож скорее на ребенка, чем на взрослого мужчину-педпринимателя, каким казался пока бодрствовал.
Было уже утро - сквозь задернутые шторы проникал яркий солнечный свет. Я встал и пошел было к ним, желая впустить этот свет в комнату, но, стоило мне сделать первый шаг, как все закружилось перед глазами. Я упал бы, если бы вовремя проснувшийся де Рювьер не поддержал меня. Он силком уложил меня на диван.
-Не смей вставать, - произнес он тоном, не терпящим возражений.
Я кивнул.
Взгляд его немного смягчился, Маркус позволил себе улыбнуться.
-Чаю хочешь?
Я снова кивнул. Он ушел куда-то - предположительно, по направлению к кухне. Я же принялся изучать место, куда попал.
Судя по всему, спал я в гостиной. Это была большая комната в черно-белых тонах. Пол, стены, потолок - все было белым. Потолок украшала черная люстра приличных размеров, на стене напротив меня висела картина, изображающая черный квадрат. Я позволил себе усомниться в том, что это репродукция картины Малевича. В этом доме все могло быть.
Маркус вернулся с подносом, на котором, помимо двух чашек чая, стояла вазочка с конфетами. Он поставил поднос на стол, взял свою чашку и спросил с необычайной прямолинейностью:
-Кто это с тобой сделал?
Я покраснел и повернулся лицо к спинке дивана. Я не хотел, чтобы он видел меня в таком состоянии, я прятался от его взгляда, заглядывающего в самую душу.
Он повторил вопрос.
Зажмурившись, съежившись, я ответил:
-Не знаю, не помню...
-Ты был пьян? - последовал вопрос, показавшийся мне куда хуже первого.
-Да, - выдавил я из себя ответ, уткнувшись лицом в кожанную спинку.
Повисла тяжелая тишина. Напряжение все росло и росло. И вдруг куда-то исчезло, когда он Маркус спросил:
-А чего это ты чай не пьешь?
Я сел на диванчике и повернулся к нему лицом. Он спокойно смотрел на меня. его спокойствие передалось и мне. Смущенно улыбнувшись, я взял чашку и отхлебнул чуть-чуть. Чай пах фруктами, но на вкус был совсем обычным. Это немного позабавило меня, я даже смог улыбнуться.
Де Рювьер улыбнулся тоже. От его улыбки почему-то стало еще спокойнее и теплей на душе. Рядом с этим человеком я чувствовал себя, как дома. Дома... Я помрачнел, вспомнив о смерти матери. Непрошенные слезы потекли по щекам.
Маркус вдруг оказался рядом. Он обнял меня за плечи, позволил уткнуться лицом ему в рубашку и разреветься, как маленькому ребенку. Я плакал невероятно долго, то и дело всхлипывая. Казалось, все эти слезы скопились за годы жизни с отчимом и теперь выплеснулись наружу.
Надо отдать де Рювьеру должное - он ничего по этому поводу не сказал. Когда я перестал плакать, он просто отодвинулся от меня. Он хотел было вернуться в свое кресло, но я остановил его, схватив за руку. Маркус удивленно посмотрел на меня, но промолчал, оставшись сидеть рядом.
На этот раз я сам обнял его. Сел к нему на колени, обнял за шею, уткнулся лбом в плечо. Я даже не представлял, как тяжело ему было сдерживать свои желания.
На меня вновь навалился сон. Я пребывал в странной полудреме, когда почувствовал, как меня заботливо положили на диван, накрыли принесенным откуда-то одеялом. И я все не мог понять, сон это был или явь - касание губами губ.

@темы: черное сердце, мое, Яой

---

Черное сердце. Часть первая.

Новая история от меня любимой. И опять яой/слэш/гей-тематика. =)
В первой части этого практически нет, но... Прочитав ее, вы же сразу поймете ЧТО будет? =)

Я встретил его впервые, когда мне было 13 лет. Он был удивителен, он олицетворял для меня все, к чему я стремился. Красивый, богатый, умный молодой человек, в свои двадцать три сколотивший огромное состояние - он был для меня чуть ли не богом.
Мы столкнулись случайно на улице: мальчишка, увлекшийся, читая книгу по астрономии, и молодой человек, спешивший куда-то. Мы налетели друг на друга, тут же отшатнулись и с испугом и интересом поглядели друг на друга. Я, конечно, был больше испуган, чем заинтересован: я не знал, что скажет, что сделает этот человек, располагавший - это было понятно с первого взгляда - огромной властью.
Он был высоким - наверное, около метра девяносто. У него была идеальная для мужчины талия, широкие плечи, узкие бедра. Вытянутость лица была скорректирована прической: длинной косой челкой и слегка взъерошеннми волосами цвета вороньего крыла. Глаза его были немного странными: несколько узкие, почти азиатского разреза, карие с непривычным и немного пугающим красноватым оттенком. В этих глазах отражался интерес и беспокойство, когда он разглядывал меня.
Он разглядывал меня некоторое время - всего через минуту, но эта минута показалась мне вечностью - он улыбнулся и, протянув мне руку для рукопожатия, представился:
-Маркус де Рювьер.
Замешкавшись, я все таки пожал руку в белоснежной перчатке - скользкой и холодной на ощупь - и представился в ответ:
-Томас Краун.
-Рад знакомству, Томас Краун, - произнес он, разрывая рукопожатие.
Он достал из внутреннего кармана пиджака визитку и протянул ее мне. Улыбка его стала чуть шире, когда я, настороженно на него посмотрев, все-таки принял визитку. Я не понял, какой смысл в том, чтобы давать пареньку, с которым случайно столкнулся на улице и с которым, скорее всего, больше не увидишься, визитку. Он ведь должен был догадаться, что я никогда не решусь позвонить столь представительному человеку.
-Звони, когда захочешь, Томас Краун, - меня немного раздражало его обращение ко мне, но я молчал. - Представься, и я обязательно отвечу или перезвоню.
Меня так и подмывало спросить, зачем ему отвечать на мой звонок, какой в этом смысл. Однако я так и не решился. Да и времени у меня на это не было: сказав последнюю фразу, Маркус де Рювьер махнул мне рукой и сел в роскошный черный автомобиль неизвестной мне марки. Я, честно говоря, не особо разбирался в машинах.
Автомобиль тронулся с места. А я, как последний дурак, стоял посреди улицы с книгой по астрономии в одной руке и визиткой в другой и смотрел ему вслед.
В тот день я и не подозревал, что встреча с этим удивительным человеком вскоре изменит всю мою жизнь.

* * *

Вернувшись домой, я тут же сел за компьютер и набрал в поиковике его имя: "Маркус де Рювьер". Я был почти уверен, что он важная шишка, но это все-таки надо было проверить.
Поисковик выдал мне около ста тысяч страниц. Мне хватило просмотра трех первых, чтобы моя уверенность окрепла.

"Маркус де Рювьер - ведущий французский кутюрье, которого называют преемником Габриель Шанель..."
"...Маркус де Рювьер - самый влиятельный художник истории, чьи картины еще при жизни автора продаются по баснословной цене..."
"... лицо Маркус де Рювьера до сих пор остается для нас загадкой. Как выглядит этот человек, мы можем судить только по его "Портрету Дориана Грея" - автопортрету, на котором художник изобразил себя в старости, - однако это весьма недостоверный источник..."
"... полагают, что Маркус де Рювьер - псевдоним, под которым скрывает свою художественную деятельность один из влиятельных мира сего..."
"... так кто же он - Маркус де Рювьер?"

В голове проносились с бешеной скоростью мысли, я никак не мог поверить, что столкнулся на улице с человеком, чье настоящее имя стремятся узнать сильнейшие мира сего и чье настоящее имя было столь легко открыто мне. Или он солгал?
Я достал из кармана джинс визитку и прочитал: "Себастьян Рюви. Директор "Blackheart company". Телефон: 25-**-**"
-Себастьян Рюви... - пробормотал я.
Совершенно другое имя, немного похожая фамилия... Один ли и тот же это человек - Маркус де Рювьер и Себастьян Рюви? Стоит ли верить незнакомцу, с которым случайно столкнулся на улице? Здравый смысл кричал, нет - вопил и топал ногами, что нет, нельзя.
Но мне ужасно хотелось верить Себастьяну Рюви или Маркусу де Рювьеру - какая разница, как его зовут?! Ну не мог этот обаятельный человек солгать, не мог! Да и какой в этом смысл?
На эти мои раздумья здравый смысл ответил скептически: "А какой был смысл открывать тайну своего истинного имени случайному мальчишке?". Никакого...
Я совершенно растерялся, не зная, что мне делать. Впору было брать ромашку и гадать: верить - не верить, верить - не верить...
Был, правда, еще один способ...
Я набрал номер Себастьяна Рюви. Несколько томительных секунд и трубку подняли. Я услышал усталый девичий голос:
-Вы позвонили в "Blackheart company". Чем могу помочь?
Сглотнув, я, как мог уверенно, проговорил в трубку:
-Я бы хотел поговорить с Себастьяном Рюви.
-Как вас представить?
-Томас Краун.
-Секундочку.
"Секундочка" растянулась в несколько минут. Все эти минуты я с нетерпением ожидал ответа. Когда я уже потерял всякую надежду услышать в трубке голос моего случайного знакомого, мне ответили:
-Ну, здравствуй, Томас Краун. Честно говоря, я не ожидал, что ты так скоро позвонишь.
Я с трудом удержал фразу: "Я сам этого не ожидал". Вместо этого я сказал, ужасно волнуясь:
-Я... я... хочу узнать, правда ли вы Маркус де Рювьер?
Он рассмеялся. Смех, искаженный телефонными помехами, показался мне жутковатым.
-Я так и знал, что ты засомневаешься в моей честности, Томас Краун, - произнес он, отсмеявшись. - Все, кому я назывался именем де Рювьера, сомневались. Но, знаешь, в твоем вопросе нет смысла, Том. Я ведь вполне могу солгать.
Он замолчал, ожидая от меня ответа. Но я понятия не имел, что ему сказать, ведь его слова были вполне разумны и логичны, а вот мой вопрос... да, он не имел смысла.
Поняв, что я не отвечу, мой собеседник заметил:
-Знаешь, ты меня не разочаровал: ты не спросил о доказательствах...
-Которые можно придумать, - закончил я за него.
Но я не угадал. Маркус де Рювьер (я был почти уверен, что это - именно он) хотел сказать совсем другое:
-Которые я не вижу смысла преподносить тебе.
-М-да... - протянул я, не осознавая, что произношу это вслух.
-Да, сложная ситуация. Особенно - для тебя, Том, - удивительно, но я сам не заметил, как он перешел сначала на ты, а потом на более фамильярное обращение "Том". - Ведь именно тебе решать: верить - не верить. Хоть на ромашке гадай!
Я был поражен: мои и его идеи совпали - ведь совсем недавно я как раз думал о гадании на ромашке. "Может, так и поступить?" - промелькнула в голове бредовая мысль. Которая была тотчас озвучена Маркусом де Рювьером:
-Может, так и поступишь, Том? В любом случае - решать тебе. Звони, если решишь, что мне стоит верить.
-До свидания, - я положил трубку, не дождавшись ответа.

* * *

А где-то в офисе компании "Blackheart company", Маркус де Рювьер произнес в трубку, из которой доносились короткие гудки:
-До встречи, Томас Краун.

@темы: Черное сердце, мое, Яой

---

We... Chapter 6. We...

Пора закончить этот фарс.

-Пора закончить этот фарс, - сказал я однажды.
-Это не фарс, а трагедия, - исправил ты меня.
В конце-концов мы сошлись на трагикомедии - в духе, ни тебе, ни мне.
-И как ты предагаешь это закончить? - спросил ты потом.
Я не знал. Изначально у меня был заготовлен продолжительный монолог с десятком причин несостоятельности нашей любви-дружбы, но он полетел в тартар, когда ты вдруг решил поспорить со мной о жанре нашей истории.
Я понятия не имел, как выпутываться из сложившейся ситуации. Я много раз проигрывал мысленно этот момент, но все оказалось совсем не так, как я себе представлял. Ты не повел себя серьезно - ты был ироничен и насмешлив. И я не представлял, как мне справиться с твоей иронией.
Ты так и не дождался ответа на свой вопрос.
-Ладно, закончим по законам жанра, - произнес ты. - Прости, мы не можем быть вместе.
Ты хлопнул меня по плечу, состроил извиняющуюся рожу и ушел, не сказав больше ни слова.
А я не мог думать ни о чем, кроме того, что наша история оказалась все-таки фарсом.

Через неделю я узнал, что ты уезжаешь в другой город. Ты закончишь училище уже там.
Ты не сказал, почему решил уехать - просто поставил меня перед фактом. Сказал ты об этом за день до своей поездки, сразу всем - и мне, и остальным друзьям из училища. Все они были шокированы этим известием, и я - не исключение. Однако свое изумление мне довольно быстро удалось скрыть.
Все расспрашивали тебя о твоей поездке и о ее причинах. Т отвечал стандартными фразами, пропитанными враньем: "Не могу находиться в ороде, где погибла моя сестра. Тяжело здесь учиться..." Лжец.
Я ушел, не дослушав твою прочувствованную речь. И я знаю - ты проводил меня взглядом. Я не чувствовал этого взгляда спиной, как чувствуют порой герои подобных историй. Я просто хорошо тебя знал и знаю до сих пор: ты не мог не проводить меня взглядом. Просто не мог.
Я зашел к тебе домой за два часа до поезда, которым ты должен был уехать. Ты сосредоточенно упаковывал вещи, не реагируя на мое появление. Я сел в кресло напротив тебя, чтобы ты мог меня видеть. Положил ключ от твоей квартиры тебе на стол.
-Ты забыл забрать.
Ты кивнул мне в ответ, просто чтобы показать, что слышал и слушал. Ты старался не смотреть на меня, но не мог - я сидел на самом видном для тебя месте. Интересно, почему ты избегал смотреть на меня?
-Это все? - поинтересовался ты, когда я успел тебе надоесть.
-Пожалуй, да, - ответил я. - Если тебя не нужно провожать до вокзала.
-Нет, спасибо.
-Ну, я пойду? - спросил я с откровенной насмешкой.
-Угу.
Я встал с кресла и направился было к выходу, но остановился. Я откровенно играл на публику, состоящую в данном случае из тебя одного. Ты понимал это, но тебе не к чему было прицепиться - я вел себя относительно прилично.
-Проводишь? - произнес я игриво.
Не знаю, как тебе удалось сдержать себя и не придушить меня на месте. Я бы, наверное, сорвался. Но ты держался молодцом - до сих пор завидую твоей тогдашней сдержанности.
Ты проводил меня до двери. Я напомнил тебе, чтобы ты закрыл дверь. Перешагнул через порог, повернулся - якобы чтобы чказать еще что-то. Ты хотел было захлопнуть дверь перед моим носом, но я поставил ногу между дверью и косяком. Дверь больно ударила по ноге - я поморщился, но не проявил недовольства.
Ты был зол и уже не скрывал этого. Глаза метали молнии. Руки были сжаты в кулаки. Ты закусил губу, из последних сил сдерживая вспышку ярости.
Но я не боялся этих вспышек. Наоборот - я жаждал их.
Злясь, ты становился таким, как прежде.
Я подошел к тебе и легко коснулся губами губ.
-Вот таким ты мне нравишься больше, - шепнул я.
И ушел. Также, как уходил до этого ты. А ты, как я прежде, стоял и не знал, что сказать.
Интересно, удалось ли мне вытащить тебя из этой пучины отчаяния, в которой ты так стремился утопнуть?

Вопреки твоему желанию, я приехал на вокзал. Ты показывал проводнице билет, когда я подошел к тебе со спины и закрыл руками твои глаза.
-Макс, харэ выделываться - я видел, как ты подходил, - сказал ты раздраженно.
Я улыбнулся и убрал руки. Проводница сунула тебе билет и паспорт. Ты вошел в вагон. Я не последовал следом, как ты мог ожидать. Я нашел окно, рядом с которым ты сидел, и упорно сверлил тебя взглядом, пока ты не посмотрел на меня.
Когда поезд отходил от перрона, я кричал слова прощания и отчаянно махал тебе рукой. Ты предпочитал не обращать внимания, но я-то видел... Ты улыбался. Впервые за долгое время - искренне.
Неужели я растопил твой ледяной дворец?

Спустя месяц, в день смерти моих родных, я пришел на кладбище.
Раньше я никогда не разговаривал с умершими, но в тот день мня "понесло". Я болтал без умолку, рассказывая им о тебе. О тебе, каким ты был. О тебе, каким ты стал. Я смеялся и плакал, рассказывая им нашу с тобой историю, а проходящие мимо посетители кладбища смотрели на меня как на буйнопомешанного. Но мне было плевать. Я наконец-то выговорился.
Потом я пришел на могилу твоей сестры. Рассказал ей, какой же ты все-таки идиот, что бросил меня. Думаю, она бы попыталась тебя отговорить, если бы была жива. Хотя, если бы она была жива, этого бы не случилось. И мы до сих пор были бы вместе.
Я до вечера бродил по кладбищу. Кладбищенские пейзажи всегда действовали меня усокаивающе и вдохновляюще одновременно, хотя, по мне, одно противоречит другому. И так, гуляя по кадбищу, вдыхая свежий воздух, запах цветов и кедра, я понял, что нужно делать.
Придя домой, я начал писать тебе письмо. Я решил быть с тобой искренним (наконец-то!). Мне кажется, что все это ты и так знаешь и понимаешь. Но тебе надо было услышать, узнать это от меня. Иначе - не то.
Мне ведь тоже было ужасно важно услышать от тебя, что ты меня любишь.
Я люблю тебя, Марк. Я ненавижу в тебе абсолютно все, все твои манеры и привычки, но в то же время люблю тебя. Люблю безумно, как никого и никогда. И, черт возьми, я не хочу расставаться с этим чувством.
Я знаю, ты любишь меня тоже. До сих пор, несмотря ни на что.
Ведь любят не за что-то, а вопреки - ты же знаешь это?
Знаешь, я согласен быть Евой. Я утащу тебя за твой хвост с небес на землю, но только если ты возьмешь с собой те сладкие плоды, которые нам есть запретили.
Но, учти, я не согласен больше на карточный домик. Отныне - только кирпич и камни. Ну, ты же понимаешь?
И почаще говори мне, что любишь. Это ведь так приятно!

Люблю тебя. Макс. =)

* * *
SMS: "Я привезу тебе яблоки! Жди 13-ого в 18:00! Чуть не забыл: люблю тебя! Марк. P.S. : Я не удалил твой номер! Знал, что пригодиться... Ты такой предсказуемый! =)"

@музыка: Three Days Grace.

@настроение: Выше некуда!

@темы: We..., мое, Яой, Фанфики

---

We... Chapter 5. Pain.

Пятая часть. Думаю, предпоследняя. Ну, все, наверное, понимают, что, по-прежнему М+М... Three Days Grace - Pain.

Вот уже месяц мы были вместе. Это было самое настоящее счастье. Мы были вместе всегда, не пытаясь скрыть своих отношений. Мы чувствовали себя неотделимыми друг от друга. Перестало существовать я и ты. Остались только МЫ.
Но это не могло длиться вечно... Как до этого рухнул карточный домик нашей дружбы, так рушилась и наша... наши отношения. Мы ходили по краю. А кто-то, наблюдающий за нами со стороны, аккуратно вынимал из карточного домика по карте. Раз за разом. Домик шатался, но пока стоял. Пока стоял...
Однажды ты не пришел в училище. Я волновался. Отсидев первую пару, я, не выдержав, позвонил тебе. Ты не поднимал трубку, а потом вообще отключил телефон. Я был уверен - что-то произошло. Желая все выяснить, я отправился к твоей сестре. Но ее тоже не было. Когда я спросил у одной из ее подруг, где она...
Тогда-то я все и понял. Понял, почему ты не пришел в училище, почему не поднимаешь трубку...
Твоя сестра попала в аварию этим утром. Сейчас она находилась на грани между жизнью и смертью. Ей делали операцию, ты ждал результатов в больнице.
Я отправился в больницу, как только выпытал у девченки ее номер. Это было совсем недалеко, но я все же взял такси - хотел оказаться рядом с тобой как можно раньше.
Ты никак не среагировал на мое появление: ни удивления, ни радости не было на твоем лице. Я сел рядом, внимательно посмотрел на дверь операционной и, вздохнув, закрыл глаза. Мы могли только ждать.
Прошло около получаса, а операция все шла. Ты, не выдержав, заговорил со мной:
-Она попала под машину.
-Я знаю, - откликнулся я.
-Водитель сбежал, а номера, как всегда, никто не запомнил. У нее в сумочке нашли мобильный, позвонили мне. Я сразу же приехал. Я как на иголках сейчас... А вдруг...?
Умолкнув, ты вдруг придвинулся ближе ко мне и, обняв за шею, уткнулся лицом в плечо. Я едва расслышал твое шепот:
-Я боюсь.
-Все будет хорошо, - ответил я, почему-то тоже шепотом.
Мы продолжали ждать.
Из операционной выбежала медсестра. Отмахнувшись от нас, она побежала куда-то, а спустя пару минут вернулась с какими-то жутко выглядящим инструментами. Следом за ней пришел еще один врач.
Мы продолжали ждать.
Наконец, врач вышел. Объяснял он кратко, но понятно.
Итак, жизнь твоей сестры сейчас в относительной безопасности. Но она в коме. Если она протянет следующую неделю - они вытянут ее. Если нет...
Я с трудом уговорил тебя пойти домой. Ты остался у меня - я жил ближе к больнице. Всю неделю ты не ходил в училище, а мне пришлось объяснять твое отсутствие преподавателям. Они понимающе кивали.
Всю ту неделю я был как на иголках. Я ждал звонка. Ты - тоже.
Нам ничего не оставаось, кроме как ждать.
А вернувшись в пятницу домой, я узнал, что она не протянула этой недели...

* * *

После похорон ты был сам не свой. Я понимал твое горе, как никто другой. Но я также понимал, что нужно жить дальше. Твоя сестра не была бы рада, увидев тебя в таком состоянии.
Я твердил это тебе постоянно. Но ты меня не слушал. Ты остался совсем один - сестра была твоим единственным родственником. И тебе хотелось отправиться следом за ней.
Ты попытался однажды покончить с собой. Я остановил тебя. Это произошло спустя три месяца после смерти твоей сестры.
На седующий же день я привез тебя на кладбище. Я понимал, что поступаю глупо, но по-другому не мог. Я не знал, как иначе заставить тебя перестать эти чертовы попытки суицида, заставить тебя жить дальше.
Четыре могилы стояли рядом, одна меньше другой, огороженные белоснежной оградой. Я заставил тебя прочесть фамилии.
-Это твои...
-Мать, брат, его жена и сын, - закончил я за тебя. - Посмотри на даты смерти.
Даты смерти были одинаковыми. Таких дат еще много на этом кладбище. Больше сотни человек погибли при том крушении самолета. Я знал, где находятся те могилы, знал, как туда пройти. Я был знаком с родственниками погибших. Все мы поддерживали друг друга, понимая, что без этого - никак.
Я рассказал тебе все. Рассказал, как узнал о крушении самолета из новостей, как мне позвонили опознать тела, как я ревел, узнав своих близких. Я рассказал тебе самое сокровенное: как хотел утопиться, но струсил - выскочил из ванной, поджав хвост. Потом наглотался каких-то таблеток и день похорон провел в реанимации. И, лежа в больнице, крыл матом врача, вытащившего меня с того света. А он влепил мне пощечину и вдолбил в мою тупую башку, что, если я не полный идиот, я не буду торопиться отправиться к своим близким, что не для того он меня вытаскивал, не для того мои друзья звонили в скорую и ждали со страхом и надеждой, когда врач выйдет из операционной.
Я рассказал тебе все.
И это заставило тебя вернуться. Вернуться к жизни, ко мне. Ты часто приходил на кладбище и к моим близким, и к своей сестре. Ты начал ходить в церковь, хоть и не верил в бога. Говорил что-то о том, что сила веры людей безгранична. И если верит хоть кто-то, может, свечка, поставленная за упокой, и поможет...
День шел за днем. И ты менялся. Стал тише, спокойней и словно бы даже мудрей.
День шел за днем. По молчаливому согласию мы прекратили все отношения, кроме дружеских. Но, даже по-дружески, ты не заглядывал больше ко мне домой. А я не заходил к тебе.
День шел за днем. И я понял, что что-то надо делать. Чтобы не увязнуть. Я не хотел утонуть в бездействии, в неразговорчивости, в нелюдимости. Я не хотел, чтоб утонул ты. Но не мог ничего поделать. Ты жил чисто на автомате. Смеялся безжизненно, просто потому, что было положено смеяться. Говорил то, что от тебя хотели услышать. И до меня медленно начало доходить.
Это был уже не тот ты, которого я когда-то любил. Потому что я не мог любить человека, который...
Странное чувство - любовь. Говорят, чтобы двое держались за руки, достаточно, чтобы держался один из них. Это неправда. Потому что, нельзя вечно держать за руку того, кто висит над пропастью и не цепляется за твою руку. Ты за мою руку не цеплялся, черт бы тебя побрал.
Кто-то, кто наблюдает за людьми со стороны, прослезился и вытащил из карточного домика еще одну карту.
Домик рухнул.

@музыка: Three Days Grace - Pain

@темы: We..., мое, Яой

---

We... Chapter 4. Now or never.

Четвертая часть! Мы близимся к концу медленно, но неотвратимо. =) Название песни - в заглавии. Группа - все та же. Слушайте! И читайте... Эх, до чего у моих мальчиков дошло...

На следующий день мы вели себя, словно между нами и ничего не было. Я делал вид, что по-прежнему встречаюсь с тем пареньком. Ты начал заигрывать с девушками и больше не сверлил меня взглядом. Пару раз мы перемолвились ничего не значащими словами. На этом все и закончилось.
После училища я не отправился гулять со своим якобы-парнем, а пошел в облюбованное нами кафе, до которого было рукой подать. Я ничуть не удивился, обнаружив тебя там же. Ты сидел за нашим любимым столиком, потягивая какой-то немыслимого цвета коктейль. Я сел напротив, заказал себе светлого пива. Спросил, как у тебя дела. Ты ответил кратко:
-Нормально.
Мне отчего-то было не по себе. Атмосфера была несколько напряженной, я не знал, что тебе сказать. Кажется, ты тоже не знал, о чем мы можем поговорить. Потому и молчали.
Спустя где-то полчаса я также молча встал и вышел. Ты последовал за мной. Идя следом, держась примерно шагах в двадцати от меня, ты дошел вместе со мной до моего дома. Только когда мы поднялись на мой этаж, я остановился у дверей своей квартиры и спросил:
-Чего ты от меня хочешь?
Ты, прищурившись посмотрел на меня, и ответил:
-Я тебя хочу.
Ну что я мог на это ответить?
Промолчав, я открыл дверь квартиры. Ты вошел следом за мной - я сунул тебе в руку ключи, попросив закрыть дверь, и прошел на кухню. Пока ты возился с замком, я поставил воду кипятиться и отыскал на полке остатки кофе. Его хватило только на тебя. Вздохнув, я налил себе чаю.
Ты вошел в кухню, положил ключи на стол и с интересом посмотрел на стоящие на столе чашки. Поменял их местами, приблизив чашку с кофе ко мне.
-Сегодня я не хочу пичкать себя кофеином, - произнес ты.
Но я-то знал, что ты терпеть не можешь чай. Понимая, что так просто ты на последнее в моей квартире кофе не согласишься, я решил разыграть перед тобой небольшую сценку.
Заявив, что тоже не хочу кофе, я направился к раковине с якобы твердым намерением высыпать из кружки кофе. Как же я боялся, что ты не поверишь в мою игру! Но ты поверил.
-Ну, если ты не хочешь, то я, может, и выпью, - произнес ты с наигранным равнодушием.
Я поставил перед тобой кружку с кофе. Щелкнул кипятильник. Налив в кружки горячей воды, я подождал, пока ты выпьешь примерно половину кофе, и произнес, отхлебнув чаю:
-Гадость этот чай.
Ты с подозрением посмотрел на меня. И все понял.
-Хочешь, поиграем в Отелло и Дездемону? - поинтересоваля ты, скрывая раздражение.
Я отрицательно покачал головой. Ты усмехнулся:
-Это был риторический вопрос.
И, быстро подойдя ко мне, схватил за шею. Я чувствовал - если ты еще чуть-чуть сожмешь руки, я начну задыхаться. Ты заставил меня встать со стула и, по-прежнему держа одной рукой за шею, взял свою кружку.
-Я тебя этот кофе выпить заставлю.
Заставил. Я поперхнулся на втором же глотке и, вырвавшись, перевернул кружку в твоей руке, запачкав нас обоих. Чертыхнувшись, ты снял кофту. Я замер, уставившись на твою обнаженную грудь. Мне до этого все как-то не предоставлялось времени ей полюбоваться. И только теперь я оценил твою красоту и спортивность.
Не обращая внимания на мой взгляд, ты подошел ко мне и буквально стащил с меня толстовку. Бросив ее то ли на стол, то ли на стулл - я не смотрел в ту сторону - ты сделал ко мне еще один шаг, заставив отступить назад. Буквально через пару шагов я оказался прижат тобой к стене. Ты завел мне руки за голову и теперь наслаждался зрелищем. Ну, я надеюсь, что наслаждался.
Наконец, ты перешел от созерцания к действиям. Облизнувшись, ты наклонился и укусил меня за сосок, тут же уняв боль поцелуем. Так, кусая-целуя, ты спускался все ниже и ниже, пока не наткнулся на ткань вместо кожи. Коварно улыбнувшись, ты посмотрел на меня снизу вверх. Я буквально растаял от твоего взгляда. И, полностью расслабившись, скатился по стене на пол.
Наши лица, наконец, оказались на одном уровне. Ты хотел что-то сказать, но я заткнул тебе рот поцелуем, повалив на пол. Ударившись головой, ты чертыхнулся и, схватив меня за волосы, буквально оторвал от себя.
-Может, переместимся на нечто более мягкое? - спросил ты.
-Я сейчас не в состянии расправлять диван, - выдохнул я.
-Ну, в комнате хотя бы ковер есть, - заметил ты, поднимаясь.
Ты вышел из кухни. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за тобой следом. Когда я вошел, ты сидел на полу, по-турецки сложив ноги. Глаза были закрыты. Отметив про себя, как ты красив, я подошел ближе и поочередно поцеловал каждое твое веко. Улыбнувшись, ты начал падать на пол и потянул меня за собой, обвивая мою талию ногами.
Я поцеловал тебя в губы. И все остальное, наконец, перестало иметь значение.
Спустя довольно-таки длительный промежуток времени мы, расслабленные, лежали на полу. Ты, обняв меня одной рукой, другой перебирал мои волосы. Я лежал с закрытыми глазами и просто наслаждался своей близостью с тобой.
-Знаешь, я тебя, кажется, люблю, - прошептал ты вдруг.
Я распахнул глаза. Ты улыбался. Я даже не знал, верить ли мне тебе, подозревал, что так ты мстишь мне за ту дурацкую шутку с кофе. Но я не видел в твоем взгляде насмешки. Неужели?... Я зажмурился.
-Я все думал, сказать тебе или нет, - проговорил ты. - Не знал, как ты отреагируешь. Вдруг разобьешь мне сердце?
Я вновь открыл глаза, чтобы встретиться твой спокойный взгляд. Никогда не видел тебя таким умиротворенным...
-А потом решил: сейчас или никогда. Ну, и сказал... - ты улыбнулся шире.
Я улыбнулся в ответ. Твои слова эхом отдавались в моей голове: "сейчас или никогда... сейчас или никогда..."
И, не глядя тебе в глаза, я сказал:
-Я тоже тебя люблю.

@музыка: Three Days Grace - Now Or Never

@темы: We..., мое, Яой

---

We... Chapter 3. Just Like You

Часть третья! Яой/слэш/гей-тематика. Как следует из названия - с песни I hate everything about you мы переключаемся на just like you. Группа все та же. Я очень надеюсь, что при прочтении вы слушаете ту музыку, под которую все это писалось. Может быть, вам удастся меня понять...

С тех пор мы были вместе. Я до сих пор встречался с той ужасно приставучей девчонкой, но все больше отдалялся от нее, приближаясь к тебе. А ты... Ты был наблюдателем. Ты ни делал ни шага навстречу мне, но и не отходил назад. Все вроде бы стояло месте, но я чувствовал - что-то не так. И не мог понять - что.
В конце концов я ее бросил. Я стал полностью принадлежать тебе. О наших отношениях знала только твоя сестричка, благодаря которой мы стали настолько близки. Остальные думали, что мы просто друзья. Но мы уже не были друзьями. А я все чаще ловил себя на мысли, что, будь мы друзьями, все было невероятно проще.
Отдаляться от меня ты начал постепенно. Поначалу я ничего не замечал, а когда заметил, было уже поздно. Ты нашел себе еще одну жертву. И эта жертва послушно шла в твои сети, из которых я глядел на нее со злобой и завистью. На него. Это был такой же юнец, как и я. Симпатичный, молоденький, немного смахивающий на девчонку. Его влекло к тебе, а он убеждал себя, что это не так. Но к тебе не могло не тянуть. И вскоре он увяз в чувствах к тебе, как в меде. Также, как я до этого.
А потом твоя сестра рассказала мне все. Я не был первым, я не был последним. Как оказалось, тебе нравилось делать из натуралов геев. Тебя забавляло, как мы цепляемся за нормальный образ жизни, за свои романтические чувства к девушкам, не веря, что мы ненормальные, геи. Но это быстро наскучивало тебе. У тебя не хватало терпения возится с нам подобными. Получив то, что хотел, ты терял интерес. Ты уже потерял свой интерес ко мне.
Твоя сестра говорила, что когда-то с тобой произошло то же, что и со мной. Из тебя сделали человека с нетрадиционной ориентацией, поигрались тобой и бросили на произвол судьбы. А ты, словно желая отомстить судьбе, стал также играть с людьми и бросать их. Ты бросил меня, как многих до этого - не сказав ни слова, просто переключившись на другого.
Я мог бы стать таким, как ты. Но, черт побери, я до сих пор помнил твои глаза, когда ты в первый раз поцеловал меня. Я не мог их забыть, ка ни старался. Я помнил этот удивительно горький взгляд. Ты хотел меня, но давал мне возможность уйти. Ты хотел, чтобы я отказал тебе. Почему? Неужели... Нет, ты не мог любить меня. Я ведь был очередной из твоих побед...
Я мог бы стать таким как ты, я мог бы попробовать отомстить судьбе. Но я понимал, что ей все равно. Она живет в другом мире, и у меня слишком коротки руки, чтобы влепить ей пощечину. А ты был рядом. И я жаждал отомстить тебе.
Мы с тобой Адам и Ева, помнишь? И если Адаму предстоит из Рая, он заберет с собой и Еву, и дерево с запретными плодами.
Идея появилась мгновенно. Видя, как ты самозабвенно ухаживаешь за тем мальчишкой, я решил заполучить его во что бы то ни стало. Это было желание сумасшедшего, я был безумен в своем желании отомстить. Но мой разум был на удивление чист, когда я начал осуществлять свой план.
Все было продумано. Я садился рядом с пареньком на лекциях. Вел себя с ним максимально непринужденно, совершенно не скрывая своих намерений на счет него, но не осуществляя явных шагов к достижению цели. Вскоре его уже тянуло ко мне. Он скрывал это, как только мог, он постоянно оглядывался на тебя. Но ты ничего не мог поделать с его тягой ко мне.
Говорят, противоположности притягиваются. Ложь. Мы с мальчонкой были невероятно похожи. Просто мое романтическое я уже спустили с небес на землю. Вот только я неромантическое до сих пор на облаках - цепляется за свою Еву.
Мы переспали с ним. И совершенно перестали скрывать свою ориентацию. Некоторое время на нас показывали пальцем, что ужасно смущало моего мальчишку, но всккоре привыкли. Я откровенно заигрывал с ним во время перемен. Он доверял мне, а я привык доверять ему. Но я все еще оглядывался на тебя.
Ты злился. Ты понимал, что это именно то, чего я добиваюсь, но не мог сдерживать свои эмоции. Ты смотрел на нас тяжелым взглядом. Похоже, я был первым, кто смог украсть у тебя из-под носа добычу. Я откровенно смеялся над тобой, при всех приставая к своему любовнику. Я все ждал, когда же чаша твоего терпения переполнится? Мой змей, моя Ева...
Полностью доверившись парнишке, я рассказал ему всю правду о своих намерениях. Он сначала разозлился, мы не разговаривали пару дней. Но потом, перебесившись, он пришел ко мне. Сказал, что понимает меня. Мне было приятно. Он решил остаться со мной до конца, подыгрывать мне, пока ты либо не убьешь меня, либо ко мне не вернешься.
На следующий день после его возвращния в мои объятья, ты пришел ко мне.
Я впустил тебя в квартиру, провел на кухню. Я налил нам крепкого кофе, едва разбавив его сахаром. Все было, как ты любишь. Все было так, как когда мы были вместе.
Ты заговорил первым:
-Зачем ты это делаешь?
-Разве ты не понял? - насмешливо спросил я. - Это месть.
-Но ведь ты, о сути, делаешь то же, что и я, - произнес ты, уверенный в своих словах. - Ты используешь мальчонку для достижения своих целей.
-Да, я делаю именно это. Но он знает, что я это делаю. Я рассказал ему все. Он вошел в мое положение и решил остаться со мной до конца, - улыбаясь, ответил я.
Ты был удивлен. Ты даже не смог скрыть своего удивления. Нет - ты даже не пытался его скрыть. Я бы все равно увидел.
А потом ты рассмеялся, словно сумасшедший. Ты и был, по сути, сумасшедшим. Ну прям как я!
Мы смеялись в унисон, как в старые добрые времена. А отсмеявшись, я попросил тебя уйти. И ты послушно встал, прошел в прихожую, влез в свои ботинки... Ты хотел было уйти, но я должен был кое-что сказать тебе на прощанье:
-Ты не забыл, Марк? Я - твой Адам, ты - моя Ева. И я никому тебя не отдам.
Ты понял с полуслова. Смешок. А потом ты вдруг оказался совсем рядом, ты стоял вплотную ко мне. Касаясь губами губ, ты прошептал:
-Нет, Ева - ты. А я твой змей искуситель.
-Но если ты змей, то я смогу ухватить тебя за хвост и утащить на грешную землю. Вместе с деревом, на котором растут запретные плоды.
Ты рассмеялся. Также искренне, как в старые добрые времена. И все было как прежде: ты прижал меня к стене, поцеловал, а я снова не смог тебе не ответить. Оторвавшись же от меня, ты ушел, не забыв сказать на прощанье:
-Пожалуй, я еще с тобой поиграю.
Ты уже был этажом ниже, когда я прокричал тебе вслед:
-А уверен, что сможешь меня бросить?!
Ответом мне был твой смех. И чертово сердце от этого смеха, вдруг упало куда-то, чтобы потом взлететь неизмеримо высоко.
Все-таки, именно с тобой я по-настоящему счастлив.

@темы: we..., мое, Яой

---

We... Chapter 2. Only Then I Stop To Think About It.

Продолжаем слушать Three Days Grace - I Hate Everything About You! Сами понимаете - атмосфера! =) Спасибо тем, кто иногда сюда заходит!!!

Я не мог больше находиться рядом с тобой. Я постоянно думал о Нас. Я беспрерывно вспоминал этот чертов поцелуй. Я хотел большего...
Отгораживаясь от тебя всеми возможными и невозможными способами, я отключил интернет, телефон, перестал посещать лекции и открывать твоей сестре и твоим друзьям дверь своей квартиры. Но даже полностью изолировав себя от внешнего мира, я не мог перестать думать о тебе. Как же это меня бесило!
Не продержавшись без интернета больше недели, я-таки вновь подключился. В почтовом ящике лежало два десятка писем. Но - ни одного от тебя. И, хотя разумом хотел, чтобы писем от тебя не было, в сердце что-то больно кольнуло.
В ящике лежало письмо от твоей сестры. Она просила меня прийти в институт, начать готовиться к неотвратимо приближающейся сессии. Писала какую-то чепуху, что ты не держишь на меня зла, что все будет, как прежде, что мы вполне можем остаться друзьями... Что ты ей наговорил?! Что застал меня с другим парнем...
И тут меня осенило. Чтобы забыть о тебе, мне нужен был кто-то другой. На секунд мелькнула мысль о парнях, но я быстро отбросил ее. Девушка, конечно, мне нужна девушка...
На следующий день я пошел в институт с твердым намерением найти себе девушку. Это не составило труда: за мной давно увивалась относительно симпатичная однокурсница. Когда она начала доставать меня вопросами в духе: где ты шлялся, пуп земной? Я ни с того ни с сего предложил ей сходить вместе куда-нибудь. Она согласилась...
Скоро о нашем предстоящем свидании знал весь курс. В том числе и ты. Ты никак не показал свое недовольство, вел себя, как обычно. Но мне все-таки казалось порой, что, когда она рядом, я чувствую на себе твой взгляд.
Мы с ней, конечно же, переспали в тот же день. Но, вопреки моим ожиданиям, это совершенно не прочистило мне мозги. И даже наоборот - прикасаясь к ней, я думал ни о ком ином, как о тебе.
Следующим утром все говорили, что мы встречаемся. Ты уже не скрывал откровенно насмешливых взглядов в мою сторону. Ты-то понимал почему мы с ней встречаемся. Понимал, как мне тогда казалось, даже лучше меня.
А на одной из лекций мне прилетел от тебя скомканный тетрадный листок. Развернув его, я прочел одно только слово, из-за которого мне с ужасной силой захотелось броситься тебе на шею. "Идиот".
Я не смог сдержать истерического смеха. Меня выгнали из класса, и я, решив, что на сегодня с меня хватит учебы, отправился в наш любимый бар. Я сел за наш любимый столик - в самом темном углу, из которого так удобно наблюдать за остальными посетителями. Заказал себе светлого пива и, стараясь ни о чем не думать, стал наблюдать за немногочисленными в этот час посетителями.
А потом пришел ты. Сел напротив меня за столик, заказал такое же пиво. Мы долго сидели в молчании. Я, стараясь не смотреть тебя, откровенно разглядывал какую-то посетительницу, а ты сверлил меня взглядом. Первым не выдержал ты: негромко рассмеявшись, спросил:
-И кому ты что докажешь?
Я внимательно посмотрел на тебя. В твоих глазах не было и тени насмешки, столь свойственной тебе. Неужели и ты когда-то оказывался в подобной ситуации? - промелькнула в голове случайная мысль. И засела надолго.
-Ты не сможешь перестать думать обо мне, - продолжал между тем он. - Разве что, если я тебе наскучу. Но, если ты собираешься столь настойчиво меня избегать, этого не случится.
-Ты предлагаешь мне... - начал было я, но ты остановил меня жестом.
-Я не предлагаю, а рекомендую. Предлагать будешь ты, если до тебя дойдет, как лучше.
Мы помолчали. Я заказал еще пива. Теперь я сверлил тебя взглядом, а ты упорно не смотрел на меня. Мы поменялись ролями. Черт, как же мы похожи!
-Я рассказал сестре о нас, - сказал ты вдруг. - Что между нами до того дня ничего не было. Правда, я приврал, что это ты послал меня к черту, когда я проявил некоторую активность.
Последние слова больно резанули слух. Приврал... послал... Именно так все и должно было быть. Так и было бы, если бы на твоем месте был кто-то другой. Но ты не другой. Ты - это ты, и я ничего не смогу поделать с моими чувствами к тебе. Черт, мы словно из библейского мифа нашего века! Ты - змей искуситель, я - Ева... Или ты Ева, а я Адам? ...
Кто-то должен был довести этот миф до конца. Адам и Ева должны совершить непростительное и быть изгнаны из Рая и в мир земной - мир чувств и пороков... Но кто сказал, что в нашей с тобой истории все будет по правилам? Сейчас мы - вершители своей судьбы. И, даже если мы совершим непростительное, почему мы должны быть изгнаны из Рая?
-О чем ты думаешь? - ты вырвал меня из моих сумасшедших мыслей. - У тебя сейчас такая улыбка странная...
Улыбка? А я и не заметил, что улыбаюсь...
-О нас. О чем же еще мне думать? - ответил я. И ощутил, как моя улыбка стала шире...
-И до чего же ты додумался? - поинтересовался ты, просто чтобы поддержать разговор.
-До того что ты - змей искуситель, - улыбка стала еще шире.
А потом мы рассмеялись. И твоя рука вдруг оказалась очень близко от моей. Ты пробежал пальцами по моей руки, но почти сразу же убрал руку.
-Значит, ты - Ева? - не дожидаясь моего кивка, ты продолжал, беря меня за руку. - Идем же, Ева, я покажу тебе, как сладок плод запретный.
И я послушно пошел за тобой, уговаривая себя, что это все шутка, что сейчас ты опустишь мою руку, скажешь что-нибудь, что заставит нас рассмеяться. Но ты все не отпускал, а уверенно тащил меня в сторону моего дома. Ты не отпускал мою руку всю дорогу. Ни когда я открывал дверь с кодовым замком, ни когда мы поднимались по лестнице, ни когда я открывал входную дверь... А потом, когда входная дверь закрылась за нами, ты набросился на меня, придавив собой к стене. Я сам потянулся к твоим губам, поняв вдруг с определенной ясностью, что вот она - последняя грань, рубикон... Рубикон был перейден.
И все уже стало бессмысленно, кроме тебя и меня. Кроме твоих рук у меня на плечах, груди, талии, бедрах... Кроме моих губ на твоих губах, подбородке, шее...
Я думал, все закончится здесь же, в прихожей. Но ты схватил меня за руку, потянул в единственную комнату. Диван не был расправлен. И мы замерли в дверях, огорошенные мыслью, что нам придется оторваться друг от друга. Но ты ни за что не хотел отпускать меня, боясь, что я могу передумать... Но как я мог передумать, когда у меня пред глазами стояли такие сцены, о которых думать-то неприлично!
До дивана мы так и не добрались. Все произошло на полу. Мы кончили одновременно, а потом долго лежали на полу, в тишине, в объятьях друг друга. Потом до нас вдруг дошло, что на полу холодно лежать. Мы-таки перебрались на диван, не застелив его, впрочем, простынью и как-то обойдясь без подушек. А, завалившись на диван, мы вновь оказались невероятно близко, и я, не удержавшись, укусил тебя за нижнюю губу. Ты, наигранно, рассердившись, поцеловал меня также требовательно, как в тот, первый раз, и вдруг оказался нависшим надо мной...
Уснули мы уже под утро, совершенно измотанные. Но я успел, перед самым сном, осознать, что вдруг оказался счастлив, как никогда...

@темы: we..., мое, Яой

---

We... Chapter 1. I hate everithing about you, Why do l love you

Написано после прочтения Тери-Сана "Лёд или пламя - слишком поздно".
Яойная/слэшная/гей-тематика.
Читать рекомендуется исключительно под песню Three Days Grace - I hate everything about you. Иначе - не та атмосфера.
За вдохновение спасибо Тери Сану.
За яой спасибо японским мангакам.
За знакомство меня с ними спасибо Соне Эграссе.


Я ненавижу в тебе буквально все: то, как ты говоришь, как смеешься, как смотришь... как любишь. Я ведь знаю - ты любишь меня. Глубокой, сильной любовью, усиливающейся день ото дня из-за того, что ты ее сдерживаешь. Зачем? Тебе же наплевать, что подумают о тебе, обо мне... Ты же всегда получал что хотел, всегда добивался своего - любой ценой, идя по головам! Почему же ты не добьешься меня? Неужели... ты знаешь, что я хочу этого?...
Мы познакомились зимой, в январе, почти сразу после нового года. Я увидел тебя с моей девушкой, вспылил, не разобравшись, что к чему, ударил тебя... Мы долго катались в снегу, самозабвенно избивая друг друга. Потом оказалось, что ты - ее брат. И ты подумал что я то ли маньяк, то ли вор, то ли еще кто-то в этом роде... Мы, когда разобрались, что к чему, помнится, долго смеялись... И долго ходили с почти одинаковыми синяками под левым глазом...
Так мы и подружились. Мы вместе ходили на лекции, вместе курили на переменах, вместе ходили в бары... Это была настоящая дружба, какой у меня не было со времен школы. Я доверял тебе, ты - мне. Мы оба любили твою сестренку, мы оба защищали ее. У нас были общие друзья, но наша с тобой дружба была куда крепче, чем дружба с ними. Потому что мы как-то сразу отделили себя от других. Хотя, возможно, это именно мы были другими... Да, возможно...
Все изменил ее, твоей сестры, день рождения...
Удивительно - нас свела та, что до того держала на растоянии! Тебе, наверное, это казалось забавным, а я... Да какая разница, что я думал об этом! Да я и не помню - тогда меня интересовал только ты.
На том дне рождении я напился. Заночевал у вас в квартире, ты предусмотрительно ретировался. Она надеялась на приятное продолжение дня, полезла ко мне со своими нежностями... Я, кажется, ее послал. Или сделал что-то похуже? Не помню. Помню только, как она, ругаясь, выперла меня - уже почти протрезвевшего - из квартиры. Валил снег, а я был одет относительно легко. В карманах не было даже мелочи - я, кажется, рассчитывал переночевать у нее. В общем, ту ночь я провел под ее дверью. И даже умудрился заснуть...
А утром пришел ты и разбудил меня. Голова болела, любые звуки били словно кувалдой по голове, перед глазами плыло... Ты дотащил меня до такси и отвез к себе домой. Показал, где у тебя что и уехал, оставив на тумбочке в прихожей ключи. А я снова завалился спать - на твою невероятно мягкую кровать, в которой можно, казалось, утонуть...
Проснулся я ближе к вечеру. Голова, хоть и болела, но не так сильно, а мир вокруг меня перестал выделывать пируэты... - голова перестала кружиться. У тебя в холодильнике обнаружился приличный запас еды: невообразимые моему уму салаты, вареный картофель, мясо... Когда я узнал, что все это готовил ты, я понял, что ты - бог кулинарии. Кажется, именно тогда я и влюбился в тебя...
Ты застал меня на кухне, моющим посуду. Ничего не сказал, по поводу опустошенных больше, чем наполовину тарелок. Просто сел за стол и доел остатки моей "трапезы". Пока ты ел, мы молчали. Потом ты сварил нам в турке кофе и мы долго разговарили: о тебе, о ней, о моих с ней отношениях...
Я был ее первым парнем и она возлагала на меня большие надежды в плане отношений сексуальных. Ты после знакомства со мной пытался ее отговорить. Как ты мне сказал тогда? "Ты показался мне ненадежным парнем. В чем я сейчас и убеждаюсь..." - на эту фразу я стал оправдываться, но ты остановил меня, сказав, что она теперь считает, что я гей. Она сказала тебе, что я, кажется, все время "пожирал тебя взглядом". Я поперхнулся кофе, и ты долго стучал меня по спине, пока я не откашлялся. А потом ты произнес слова, из-за которых я свалился со стула. Буквально.
-Она еще спросила, как я не распознал в тебе "своего".
Вот так я и узнал, что моя уже бывшая девушка была сестрой гея.
Я спешно ретировался из его квартиры. Ушел, оставив после себя немытую кружку из-под кофе. И, пока я шел домой, эта кружка все не давала мне покоя. Я ведь всю посуду после себя помыл! Кроме этой кружки...
Как я потом смеялся над этими своими мыслями!
Мы после того дня не разговаривали, наверное, неделю. Я тайком наблюдал за тобой во время лекций и перемен. Пытался уговорить себя относится к тебе с презрением. Так, как я относился к другим... педставителям нетрадиционной ориентации. Не получалось.
Я возненавилил твою насмешливую улыбку, что так часто появлялась на твоем лице, когда ты замечал, что я за тобой наблюдаю. Я возненавидел твои глаза, все время ловящие мой взгляд. Я возненавидел твой негромкий смех, который достигал моего слуха где угодно. Я возненавидел твою мягкую, кошачью походку, то, как ты грызешь ручку, как защищаешь свою сестричку... Но я никак не мог начать относится к тебе, как к другим. С того дня, как мы первый и единственный раз подрались, валяясь в снегу, ты успеда стать для меня особенным.
После недели тщетных попыток прировнять тебя к другим... геям, я написал тебе письмо по электронке. Сказал, что ты успел стать для меня другом, что я хочу сохранить эту дружбу, несмотря на твою ориентацию. Ты не ответил мне письмом. Ответ я получил на следующий день, на первой же перемене.
-А ты не боишься, что я начну к тебе приставать? - спросил ты, подойдя ко мне.
-Нет. Если что, я всегда сумею отбиться.
Думаю, в тот момент мы оба вспомнили ту драку. И, почему-то, это сразу разрядило обстановку.
Из института мы ушли вместе. Мы пошли в ближайший бар, где напились, в честь "воссоединения". Пьяные и бесконечно жизнерадостные мы завалились ко мне домой. Я снимал однокомнатную квартиру. Единственным местом, где можно было уснуть, был диван, занимавший бОльшую часть комнаты. Кое-как раздвинув его, мы легли и почти сразу уснули...
А проснувшись, я обнаружил, что во сне ты собственически обнял меня и рукой, и ногой. Жо сих пор поражаюсь своей тогдашней реакции. Я не отшатнулся, не попытался вылезти из твоих объятий. Наоборот - зажмурился, прижался крепче, уткнулся лицом в теплую грудь...
-Если ты не хочешь, чтобы я начинал свои приставания, лучше отодвинься, - прошептал ты мне в самое ухо, обжигая горячим дыханием.
Я отшатнулся, вскочил с кровати, бормоча что-то вроде извинений, и ушел в ванную. Я стоял под почти ледяным душем и думал. Думал о тебе, о себе. Из-за тебя у меня начинали возникать сомнения в собственной ориентации...
Вода вдруг стала ледяной. Я выскочил из под душа, выключил воду и прислушался. Так и есть - ты включил воду на кухне. Надев халат, я вышел из ванной. Ты, еще немного сонный и взъерошенный, готовил завтрак - яичницу с помидорами. Ты добавил в нее каких-то специй - пахло восхитительно. У меня громко заурчало в животе.
-Это ты так от удовольствия урчишь, котенок? - рассмеялся ты.
Я покраснел и, стараясь не смотреть на тебя, сел за стол. Вскоре мы уже завтракали, болтая на отвлеченные темы. Я старался смотреть исключительно в свою тарелку, но мой взгляд, как магнитом, тянуло к тебе. И сердце при этом почему-то билось учащенно...
В дверь позвонили - я пошел открывать. Оказалось, пришла твоя сестра. Увидев в прихожей ботинки брата, она усмехнулась:
-Так и знала, что найду его здесь.
Я начал было оправдываться, объяснять ей, что это не то, что она подумала, но тут ты вышел из кухни и, подойдя ко мне со спины, обнял за талию. Я с трудом сдержал порыв обернуться и как следует вмазать тебе. Но - сдержал. И почему-то перестал опровергать сложившееся у твоей сестры впечатление о нас.
Ты угостил ее завтраком. И, несмотря на то, что мы завтракали втроем, атмосфера совершенно не изменилась, оставаясь непринужденной. Ты шутил, мы смеялись над твоими шутками - бесподобными, как твоя готовка. Я восхищался твоим кулинарным искусством, она поддакивала, ты наигранно смущался... Все было лучше некуда, пока она не ушла, шепнув тебе что-то на прощанье.
-Что она сказала? - любопытство взяло верх над приличиями.
-Пожелала нам приятного времяпровождения, - ты расплылся в улыбке, которую я мысленно окрестил "улыбкой чеширского кота".
И тогда ты поцеловал меня. Жестоко, требовательно, так, что я не мог воспротивиться тебе и, поддавшись, ответил. Мне казалось, что этот поцелуй длился бесконечно долго. А когда ты оторвался от меня, я чуть не закричал от негодования. Но тут я столкнулся с твоим взглядом.
-И кто тут говорил, что сможет от меня отбиться? - насмешливо спросил ты.
Я ничего не смог ответить. А ты, обувшись, ушел, едва прикрыв за собой дверь.
Я скатился по стенке на пол и, закрыв руками лицо, зашептал... Ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу...
Самое страшное, что это была не просто шутка. Если бы это была просто шутка, я бы смог ответить, но твои глаза... Твою мать...
Из-за меня наша дружба рушилась как карточный домик. Потому что, несмотря на то, что я так ненавидел все в тебе, я влюбился. Окончательно и бесповоротно. И виной тому была твоя сестрица...

@темы: we..., мое, Яой

---

Мысли вслух... (пишется в большей степени для себя, не обращайте внимания)

По последним наблюдениям - муза все-таки существует.
А все новое - хорошо забытое старое.
А терпенье и труд все перетрут. (Ну, терпенье - точно)))
И еще! Ностальгия-таки существует!

Иначе как мне объяснить свое поведение? (как звучит-то, как звучит! - словно оправдываюсь. Знать бы, перед кем...)
Примерно месяца три кряду писала одну историю бессюжетного содержания... А потом эта история, как бы это выразиться, сорвалась. Ну, а меня унесло на просторы аниме. А буквально пару дней назад по мозгам как кувалдой шарахнуло. И вдруг оказалось, что я знаю, что писать...

Далее... Это практически не относится к предыдущим абзацам!
Скажите, мон ами, это нормально, если человек, что-либо пишущий (ну, не что0либо, а ЧТО-ЛИБО XDD ну, то бишь что-то, в чем есть некое подобие сюжета и повествования), совершенно не знает, что будет писать дальше. В общем: я пишу историйку. Пишу по наитию, не пытаясь предсказать сюжет. Все происходит случайно, и мне самой интересно: а что там дальше будет? Это - нормально?

А меня недавно нормальной назвали. Я обиделась...

@музыка: шум уставшего компа, звук ударов пальцами о клавиши

@настроение: у меня сейчас почти час ночи, встала я сегодня в семь утра, у меня болит шея и я, кажется, хочу спать - какое у меня может быть настроение?! Правильно - лучше не бывает...

@темы: Жизненное

---

Вот сижу я и думаю:

что я, дура, ничто никуда не выкладываю? Тексты, в смысле. Наверное, трусиха.
А! Кстати (на самом деле некстати, но это не страшно), вы знаете, что если взять три идущие подряд строчки из стихотворения Пушкина, то может получиться хокку?

@темы: Жизненное

---

Звездный путь.

Вообще-то, я никогда не увлекалась космической фантастикой. Да и сейчас не увлекаюсь. Но, прочтя в одном из журналов историю этой серии, восхитилась. Удивителен человек в своей изобретательности и яркости воображения! Как много уже написано в этой серии, и сколько еще будет писаться! Удивительно...

@темы: жизненное, лирическое

---

Бессовестно копирую из понравившегося сообщества и молю автора о прощении.

05.03.2009 в 16:31

Пишет  rony-robber:

Просто так)


А вот и зелёное.
Какое-то странное, но какое уж получилось)

@темы: макс фрай

---

Видео.

Как всегда в полной потеряевке... Как здесь можно вставить видео с компа? Кто-нить знает? Ай нид ё хелп!

---

Вы еще не знаете, что...

... я делаю милые любительские клипы по аниме =). У меня лежат на компе несколько, дожидаются, пока я их выставлю... Надо будет выставить... Напомните мне? =)

@темы: Аниме, Жизненное

---

Ах, да...!

Теперь я постараюсь бывать здесь чаще! Честно-честно! (Эт я себе обещаю!!)
Может быть, даже фик напишу... Про Итачи =)
Или по Эйр Гир? А может...

@темы: Аниме, Жизненное, Фанфики

---

А та картинка, что у меня на аве, сейчас стоит обоями на мобильном! =) Это я так, к слову. Вот, думаю, может корректором в какую-нибудь группу по переводу манги наняться? Я знаю пунктуацию, грамматику, орфографию - все, что нужно корреткору!

---

Знали бы вы, как я соскучилась по яою... Ни тебе новых глав (на РУССКОМ) манг Ёки Нитты, ни новых артбуков... хнык (((