Это, наверное, продолжение предыдущего даже...
И еще вот.У него пальцы - длинные, изломанные резко, неестественно, странно линии. Он весь - сплошные углы и линии выступающие, к которым так и тянет прикоснуться, проверить - что? Не сломается ли, хрупкий, тонкий, угловатый.
Худые запястья, которые легко можно обхватить пальцами, острые локти, ребра, ключицы и... лопатки, черт. У него майка такая, ну, вы знаете, которая лопатки не прикрывает ну совсем же. И, черт... кожа да кости. Худой, тощий даже, длинный, ненастоящий - словно фигурка из спичек, выложенная на столе. Линии и углы, линии и углы...
Он барабанит пальцами по столу, отбивая какой-то одному ему известный ритм, и смотрит в глубину своей чашки, до краев наполненной кофе. Я чувствую его дразнящий аромат, и мурашки бегут по коже от предвкушения. Скоро мне принесут мой заказ. Чашку ароматного напитка, желанного кофеина, черного, горького, сладкого совсем чуть-чуть и без молока, совсем. Не люблю молоко.
Он берет ложку - самыми кончиками пальцев, перемешивает кофе, долго, просто потому, что не знает, чем заняться. Метал стучит о керамические края - отвратительный звук. Раздражает. Обычно - раздражает. Но сейчас... сейчас я слышу этот странный, рваный, его ритм в постукивании о края чашки и ловлю себя на том, что наслаждаюсь им. Пальцы сами начинают аккомпанировать исполнителю чашко-ложечной симфонии для одного кафетерия.
Не замечаю, когда музыка - стук! - затихает. Не обращаю внимания, когда он оборачивается. Пальцы отбивают этот ритм словно сами собой, словно они знали его уже давно, но забыли. А сейчас, стоило только вспомнить первые удары...
-Сбился.
У него хриплый голос, ломанный, рваный, как его ритм, как линии его угловатой фигуры, как он сам. У него взгляд такой же. Странный. Прыгающие углы кардиограммы. От отрешенности к насмешке.
Я смотрю на него удивленно, непонимающе, а краска уже приливает к лицу, зная - так надо. Осознание произошедшего приходит только тогда, когда слова срываются с губ, уже заготовленные:
-И где же?
Улыбка появляется и исчезает мгновенно. Стул с отвратительным скрипом придвигается к моему столику, длинные худые пальцы ложатся на краешек блестящей поверхности стола. Три-четыре.
Снова ритм. Перестук жизни, смесь музыки природы и техники. Как секундная стрелка часов, как капли дождя по асфальту, как ложкой по краю чашки, как каблуки по мостовой - сама жизнь.
-Здесь.
Не замечаю. Не помню, какой ритм отстукивали мои пальцы совсем недавно, потому что сам я уже давно растворился в его вездесущей музыке жизни. Подыгрываю ему, невольно. Носком ботинка по полу - в такт. Просто потому, что иначе - нельзя.
Он улыбается, мягко, дружелюбно, и возвращается за свой столик, потому что так - надо. Короткими встречами - всполохами красных нитей на серой вышивке жизни. Так - запомнится. Впечатается в память клеймом, раскаленным металлом, отметинами шрамов. Надолго. Навсегда.