Я для чего, собственно, этот пост создала... Здесь я буду коллекционировать поздравления))) Вот.
Во-первых, мне подарили открытку)) И не одну, на самом деле.
Открытка, да.
Во-вторых, миник (*__*) от [Kaya.]
20.04.2010 в 11:10
Пишет [Kaya.]:"Канун", мини.
Название: Канун
Автор: [Kaya.]
Вычитка: ly_rika
Размер: мини
От автора: неожиданно по заявке Искренне ваш, Прокопян С Днем Рождения ^^
1. Итак, 1916 год, Кадетский корпус.
2. Получатель хотел драббл про Спину, но... спинка там есть. Ладно, в общем, уже не важно.
3. NB! Я отдаю себе отчет, что именно эта музыка не могла звучать там, и для матчасть-маньяков - я могу дать достоверный вариант. Но! Писалось под эту. И именно она показалась мне наиболее близкой по атмосфере, темпу и пр. Поэтому - для полного погружения - выкладываю. Слушаем и читаем.
Канун
Казалось, он единственный не замечал, что мир меняется. И Рождество 1916 года отличалось… от всех прежних. Едва ощутимый запах пороха и пепла в прозрачном, льдистом воздухе. Флер негромких разговоров, стелющийся к уставшей, вымерзшей земле. Белые бумажные журавлики тем, порхающие над серым, низким московским небом: война – Вторая Отечественная – название, которое теперь, в начале третьей зимы стало звучать все отчаяннее. Затянувшаяся бесполезная сессия – пятая – Думы. Статьи с крикливыми, громкими лозунгами, кажущиеся все менее смешными и бессильными. Чтение таких газет, с едва высохшей типографской краской, воспринималось немыслимой смелостью. Липкие черные кляксы на пальцах – то ли постыдные следы преступления, Каинова печать, то ли – ордена.
Я не верил, что он был слеп. Возможно ли – просто не желал видеть? Его мир – медленный ток древней сонной крови, неспешное движение тяжелых осенних вод. Мне казалось, что я - на обрыве – на неустойчивом последнем камне, который вот-вот подломится, и наблюдаю за этой рекой, завороженный. Завидовал? Кто знает. Уверенность – таким мне никогда не быть. Узкие слабые кисти, с равной небрежностью сжимающие оружие и перелистывающее пожелтевшие, истертые листы книг. Смех – одновременно ласкающий и колючий, колкий, как февральский снег. Жизнь, раздробленная, классифицированная, внесенная в параграфы толстых генеалогических томов. Ностальгическая тоска по загородной усадьбе в Саратовской губернии. Нянька, рассказывающая сказки, дающие жизнь дохристианскому, леденящему душу миру. Невеста – дивное десятилетнее создание, о котором он говорил исключительно нежно, хотя видел лишь на фотографии, где ей три. Покорность и бунт, подобный невидимым лезвиям, вырывающимся из-под благополучной, цветущей земли.
Кем я был для него? Один из тех мальчиков-сирот, осчастливленных Величайшей Милостью. Тихий, незаметный ребенок, чье содержание оплачивалось попечительским советом. Снисхождение и уважение: отец - герой, погибший под Цусимой. Но мне нужно было не это – право быть принятым.
Он не чувствовал запаха пороха, он дышал воздухом, пропитанным ароматом терпкой хвои, яблок, шоколада и скорого рождественского бала. Нетерпение. Лихорадочное возбуждение, тенями скользящее по нашим кроватям, холодному полу пустых залов и стенам комнат для занятий. Попытки говорить - не о барышнях, неудачные, окончательно заброшенные накануне.
- Сумароков, на Вас в прошлый раз засматривалась Великовская.
- Думаете, он не заметил?
Смех.
- Ланской, а Вы выбрали себе даму?
Я вздрогнул. Громкий, звонкий голос – вопрос мне. Каждый раз – неожиданный, застающий врасплох.
- Меня это не интересует.
- А такие барышни и не для «этого».
- Оставьте, Сумароков, он, в отличие от Вас, не навещает дома с сомнительной репутацией.
Разговоры – на грани дозволенного. Полутона, щекочущие кожу ленты, стягивающие, душащие – нежные, блеклые – но нам вполне достаточные. Прикосновение, равное самому бесстыдному действу.
Слова, достаточные, чтобы мне не уснуть. Те дома – тоже часть его бунта, отвоеванного им пространства. Сквозняк, лениво льнущий к холодным простыням. Жажда. Необъяснимая, выворачивающая. Ровное дыхание и желание сделать то же – запретное. Вызов себе.
Шаг за шагом по выстуженному коридору, прижимаясь к стене. Спокойный, уверенный голос из-за приоткрытых дверей главного зала:
- Вы не собьетесь, Ольшевский. Это несложно. Давайте еще раз.
Пальцы впились в створку двери. Голубые, желтые полосы, лежащие на натертом до блеска паркете. Огни парадного, размывшие темную, глубокую синеву.
Ольшевский - маленький, болезненный, слабый – в длинной рубахе. Гипсовый ангел с рождественской ели. Белеющие в темноте босые ступни – неуверенно, на цыпочках переступающие по холодному полу. Белые вьющиеся пряди, подпрыгивающие над тонкой шеей. Я считал про себя - «раз-два-три» – я хотел, чтобы у него получилось. Будто если бы он сбился, что-то могло надломиться, разбиться внутри меня. Губы ныли – сухие, стянутые ледяным воздухом. Я пытался разлепить их, выдохнуть.
- Раз-два-три…
Теплое, уверенное. Рука, поддерживающая, направляющая. Мне казалось, я знал: горячая, обжигающая сквозь тонкую ткань сорочки.
Легкая улыбка Сумарокова. Узкая прямая спина – золотые выгнутые лепестки света – на смуглой коже, облетающие с каждым новым движением по кругу, так близко от меня, что я чувствовал движение воздуха и запах. Пытался поймать его, ногти впивались в створку двери. Раз-два… Дальше, мимо. Три…
Тени, обступающие их все теснее – длинные острые когти, царапающие тонкие щиколотки ангела, цепляющиеся за пояс сползших на бедра брюк Сумарокова, оставляющие длинные угольные полосы на его пояснице. Ближе. Но они успевают.
Быстрее… Я считал, вжимаясь лбом в острый угол двери, ноги подгибались. Вниз, на гладкий, скользкий паркет. Кровь бешено, болезненно пульсировала в висках. Повторял беззвучно «раз-два-три», подгоняя. Зажимал себе рот, когда легким перезвоном колокольчиков, отраженным от колонн и стен, зазвучал смех Ольшевского.
Что-то уходило навсегда, таяло. Легкие шаги белокурого мальчика. Приоткрывшаяся задняя дверь. Пальцы Сумарокова, придерживающие ее. Один миг. А потом – тишина. Отзвуки немого вальса. Беснующаяся, неприрученная тьма - и я наедине с ней.
Возможно, было что-то еще. Но канун рождественского бала – миг, когда камень, на котором я стоял, пошел трещинами. Потом оказалось, они были лишь предтечами. И воздух в том далеком декабре пах дымом и кровью.
Сейчас этот запах не кажется чужеродным. Он пропитал тело полностью, стал частью меня.
Лица тех, кого я знал, таяли, оставались лишь имена в списках. Убитых, расстрелянных, пропавших без вести.
Слепо пробегаю кончиками пальцев по листу. Четкие, пробившие тонкую бумагу машинописные буквы.
«В ночь с 24 на 25 января Чрезвычайной Комиссией расстреляны гр. гр. Сумароков и Ольшевский: обвиняемые в контр-революционной деятельности».
Имена, которые я аккуратно вычеркиваю из списка врагов, чтобы завтра доложить о наших успехах.
Шаги в гулких неотапливаемых коридорах. Исчезают. Вместе с ними тает звонкий, ломкий смех. За окнами – вязкая черная темнота. И нет ни одного фонаря. Последний унес в своих руках слабый, хрупкий ребенок. Он не оступился. Удержал. И я не боюсь за него. Больше. Он ни минуты не был – один.
Я чувствую зависть. Он мог быть с ним.
URL записиНазвание: Канун
Автор: [Kaya.]
Вычитка: ly_rika
Размер: мини
От автора: неожиданно по заявке Искренне ваш, Прокопян С Днем Рождения ^^
1. Итак, 1916 год, Кадетский корпус.
2. Получатель хотел драббл про Спину, но... спинка там есть. Ладно, в общем, уже не важно.
3. NB! Я отдаю себе отчет, что именно эта музыка не могла звучать там, и для матчасть-маньяков - я могу дать достоверный вариант. Но! Писалось под эту. И именно она показалась мне наиболее близкой по атмосфере, темпу и пр. Поэтому - для полного погружения - выкладываю. Слушаем и читаем.
Канун
Казалось, он единственный не замечал, что мир меняется. И Рождество 1916 года отличалось… от всех прежних. Едва ощутимый запах пороха и пепла в прозрачном, льдистом воздухе. Флер негромких разговоров, стелющийся к уставшей, вымерзшей земле. Белые бумажные журавлики тем, порхающие над серым, низким московским небом: война – Вторая Отечественная – название, которое теперь, в начале третьей зимы стало звучать все отчаяннее. Затянувшаяся бесполезная сессия – пятая – Думы. Статьи с крикливыми, громкими лозунгами, кажущиеся все менее смешными и бессильными. Чтение таких газет, с едва высохшей типографской краской, воспринималось немыслимой смелостью. Липкие черные кляксы на пальцах – то ли постыдные следы преступления, Каинова печать, то ли – ордена.
Я не верил, что он был слеп. Возможно ли – просто не желал видеть? Его мир – медленный ток древней сонной крови, неспешное движение тяжелых осенних вод. Мне казалось, что я - на обрыве – на неустойчивом последнем камне, который вот-вот подломится, и наблюдаю за этой рекой, завороженный. Завидовал? Кто знает. Уверенность – таким мне никогда не быть. Узкие слабые кисти, с равной небрежностью сжимающие оружие и перелистывающее пожелтевшие, истертые листы книг. Смех – одновременно ласкающий и колючий, колкий, как февральский снег. Жизнь, раздробленная, классифицированная, внесенная в параграфы толстых генеалогических томов. Ностальгическая тоска по загородной усадьбе в Саратовской губернии. Нянька, рассказывающая сказки, дающие жизнь дохристианскому, леденящему душу миру. Невеста – дивное десятилетнее создание, о котором он говорил исключительно нежно, хотя видел лишь на фотографии, где ей три. Покорность и бунт, подобный невидимым лезвиям, вырывающимся из-под благополучной, цветущей земли.
Кем я был для него? Один из тех мальчиков-сирот, осчастливленных Величайшей Милостью. Тихий, незаметный ребенок, чье содержание оплачивалось попечительским советом. Снисхождение и уважение: отец - герой, погибший под Цусимой. Но мне нужно было не это – право быть принятым.
Он не чувствовал запаха пороха, он дышал воздухом, пропитанным ароматом терпкой хвои, яблок, шоколада и скорого рождественского бала. Нетерпение. Лихорадочное возбуждение, тенями скользящее по нашим кроватям, холодному полу пустых залов и стенам комнат для занятий. Попытки говорить - не о барышнях, неудачные, окончательно заброшенные накануне.
- Сумароков, на Вас в прошлый раз засматривалась Великовская.
- Думаете, он не заметил?
Смех.
- Ланской, а Вы выбрали себе даму?
Я вздрогнул. Громкий, звонкий голос – вопрос мне. Каждый раз – неожиданный, застающий врасплох.
- Меня это не интересует.
- А такие барышни и не для «этого».
- Оставьте, Сумароков, он, в отличие от Вас, не навещает дома с сомнительной репутацией.
Разговоры – на грани дозволенного. Полутона, щекочущие кожу ленты, стягивающие, душащие – нежные, блеклые – но нам вполне достаточные. Прикосновение, равное самому бесстыдному действу.
Слова, достаточные, чтобы мне не уснуть. Те дома – тоже часть его бунта, отвоеванного им пространства. Сквозняк, лениво льнущий к холодным простыням. Жажда. Необъяснимая, выворачивающая. Ровное дыхание и желание сделать то же – запретное. Вызов себе.
Шаг за шагом по выстуженному коридору, прижимаясь к стене. Спокойный, уверенный голос из-за приоткрытых дверей главного зала:
- Вы не собьетесь, Ольшевский. Это несложно. Давайте еще раз.
Пальцы впились в створку двери. Голубые, желтые полосы, лежащие на натертом до блеска паркете. Огни парадного, размывшие темную, глубокую синеву.
Ольшевский - маленький, болезненный, слабый – в длинной рубахе. Гипсовый ангел с рождественской ели. Белеющие в темноте босые ступни – неуверенно, на цыпочках переступающие по холодному полу. Белые вьющиеся пряди, подпрыгивающие над тонкой шеей. Я считал про себя - «раз-два-три» – я хотел, чтобы у него получилось. Будто если бы он сбился, что-то могло надломиться, разбиться внутри меня. Губы ныли – сухие, стянутые ледяным воздухом. Я пытался разлепить их, выдохнуть.
- Раз-два-три…
Теплое, уверенное. Рука, поддерживающая, направляющая. Мне казалось, я знал: горячая, обжигающая сквозь тонкую ткань сорочки.
Легкая улыбка Сумарокова. Узкая прямая спина – золотые выгнутые лепестки света – на смуглой коже, облетающие с каждым новым движением по кругу, так близко от меня, что я чувствовал движение воздуха и запах. Пытался поймать его, ногти впивались в створку двери. Раз-два… Дальше, мимо. Три…
Тени, обступающие их все теснее – длинные острые когти, царапающие тонкие щиколотки ангела, цепляющиеся за пояс сползших на бедра брюк Сумарокова, оставляющие длинные угольные полосы на его пояснице. Ближе. Но они успевают.
Быстрее… Я считал, вжимаясь лбом в острый угол двери, ноги подгибались. Вниз, на гладкий, скользкий паркет. Кровь бешено, болезненно пульсировала в висках. Повторял беззвучно «раз-два-три», подгоняя. Зажимал себе рот, когда легким перезвоном колокольчиков, отраженным от колонн и стен, зазвучал смех Ольшевского.
Что-то уходило навсегда, таяло. Легкие шаги белокурого мальчика. Приоткрывшаяся задняя дверь. Пальцы Сумарокова, придерживающие ее. Один миг. А потом – тишина. Отзвуки немого вальса. Беснующаяся, неприрученная тьма - и я наедине с ней.
Возможно, было что-то еще. Но канун рождественского бала – миг, когда камень, на котором я стоял, пошел трещинами. Потом оказалось, они были лишь предтечами. И воздух в том далеком декабре пах дымом и кровью.
Сейчас этот запах не кажется чужеродным. Он пропитал тело полностью, стал частью меня.
Лица тех, кого я знал, таяли, оставались лишь имена в списках. Убитых, расстрелянных, пропавших без вести.
Слепо пробегаю кончиками пальцев по листу. Четкие, пробившие тонкую бумагу машинописные буквы.
«В ночь с 24 на 25 января Чрезвычайной Комиссией расстреляны гр. гр. Сумароков и Ольшевский: обвиняемые в контр-революционной деятельности».
Имена, которые я аккуратно вычеркиваю из списка врагов, чтобы завтра доложить о наших успехах.
Шаги в гулких неотапливаемых коридорах. Исчезают. Вместе с ними тает звонкий, ломкий смех. За окнами – вязкая черная темнота. И нет ни одного фонаря. Последний унес в своих руках слабый, хрупкий ребенок. Он не оступился. Удержал. И я не боюсь за него. Больше. Он ни минуты не был – один.
Я чувствую зависть. Он мог быть с ним.
В-третьих, драббл от blood_moon
20.04.2010 в 13:48
Пишет blood_moon:Прокопянчик поздравляю тебя с днюхой!
URL записиТы круче всех! Я тебе это говорил? Ну если и говорил, то повторюсь. Ты самая лучшая - не забывай об этом. Не желаю тебе ничего, потому что у тебя итак все есть! Ум, талант, чувство юмора и вообще все-все-все. Ну, разве что капельку счастья и любви. Хотя я не сомневаюсь что этого у тебя предостаточно. Эта зарисовка посвящается тебе.
читать дальше Я назову тебя Любовь. Она была подарком. Подарком судьбы. Он ее нашел. Нашел спящей в цветке. Цветке, который распустился специально для него. Она была прекрасна - хрупкой неземной красотой. Серебро волос струилось по спине. Кожа ослепляла белизной. Острые ресницы отбрасывали тень на изящные скулы. Она была чудом. И он это прекрасно понимал.
- Как тебя зовут? - Тихонько позвал он. Девушка проснулась. Удивленно посмотрела на него.
- А меня зовут? - Задумчиво спросила она.
- Твое имя. Глупая. - В его голосе сквозила нежность.
- Имя? Нет. У меня его нет. - Растерянно пробормотала она.
- Тогда я дам тебе имя. Я назову тебя Любовь.
- Любовь? - Она словно пробовала это имя на вкус. С удовольствием перекатывая на языке. - Красиво. Мне нравится. - Она улыбалась. Глаза сияли чистой неподдельной радостью. - А тебя? Как зовут тебя?
- Человек. - Ответил он. И протянул ей руку. - Пойдешь со мной?
- Да. - Ответила она и вложила свою руку в его.
Драббл от соавтора))
20.04.2010 в 14:19
Пишет Tyrrenian:С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ПРОКОПЯН!!!
Написано на вот эту картинку:
про летоЕсли выйти из офиса в шесть пятнадцать, избежав постоянной пробки у стеклянных дверей, то неизменно окажешься в самом конце очереди в ближайшем супермаркете. Здесь можно не торопиться: неспешно побродить вдоль огромных белых холодильников, заполненных морожеными продуктами, чувствуя, как искрящийся в искусственном свете потолочных ламп лед охлаждает измученное жарой за день тело. Здесь же, за полками с солеными орешками и пересыпанными приправами сухарями, можно погладить разомлевшую от летнего зноя кошку. Зимой мать неисчислимого полчища детей будет шипеть и ругаться, но сейчас ей слишком хорошо в ленивой прохладе кондиционеров, чтобы шевелиться.
Уже позже, пробившись сквозь толпу усталых служащих к нетерпеливо машущему рукой коллеге, нужно будет расплатиться за непонятно когда набранные в процессе бесцельной ходьбы товары и еще минут пять торопливо запихивать их в тонкий пакет, пытаясь одновременно придерживать молоко и тянуться почти к локтю кассирши за упаковкой хлебцев.
Зато потом...
Потом можно будет спокойно, никуда не торопясь, в отличие от убежавшего вперед коллеги, пройтись по улице, ощущая, как плавятся подошвы ботинок на раскаленном асфальте. И кажется, что за спиной остается цепочка следов из плавленой резины, едкими черными кольцами дымясь в пространство. Но если обернуться, то увидишь только лишь трещины между плитами. Все обман. Этот мир. И прохладный воздух из глубины магазинов, изредка прорывающийся через приоткрытые двери. Он не охлаждает, лишь проносится хлестким касанием по коже, от чего жар в этих местах становится еще невыносимее. Однако надо пройти именно этим путем, мимо каждого из двенадцати магазинчиков, мерно отсчитывая минуты до отправления автобуса.
Чтобы, появившись на остановке, успеть поймать взглядом фривольно махнувший в воздухе клуб выхлопного газа. Чтобы. прикрыв глаза, ждать, когда за спиной раздадутся торопливые шаги, обиженный всхлип и крайне расстроенное "Ну вот, опять..."
Если прийти вовремя, то придется тащиться в душном, тесном автобусе, чувствуя, как по коже липкой пленкой течет пот, свой и чужой, как налипает на нос и горло едкий запах дамских духов, как тяжело перебирает пряди волос пропитанный пылью ветер из приоткрытого люка. Но если опоздать...
Если опоздать. то неизменно встретишься со светловолосым мальчишкой, в руках которого окажется такой же фирменный пакет из супермаркета, а в глазах - понимание. Понимание того, что это был последний рейс на сегодня, и домой придется идти пять километров пешком. По зною, чувствуя, как вплавляются в асфальт случайно попавшие под ноги камни, слыша, как шелестит, поднимаясь в и без того влажный воздух море, радуясь редким порывам горячего ветра откуда-то издалека. И по спине, между лопаток, потечет пот, намочив рубашку и неприятно прилепив ее к коже. А через километр ноги в черных брюках напечет так, словно кто-то решил поджарить себе человеческие окорочка. Да и волосы, обычно мягкие и аккуратно уложенные, растреплются и словно высохнут, насквозь пропитавшись потом, солнцем и солью.
Если успеть на автобус, то будешь дома через сорок минут торопливой тряски по ухабам.
Если опоздать, то можно будет без лишних просьб и вопросов привычно помочь постоянно задерживающемуся на работе парнишке взобраться на парапет и идти по нему, неуклюже размахивая рукой с зажатым в ней пакетом. Только одной. Потому что второй он будет хвататься за тебя, позволяя взмокшим ладоням взаимно пропитывать друг друга, и скользить пальцами, пытаясь упереться сильнее.
Если успеть на автобус, то можно никогда не встретить что-то стоящее. Поэтому... Поэтому некоторые предпочитают расчетливо задержаться.
URL записиНаписано на вот эту картинку:
про летоЕсли выйти из офиса в шесть пятнадцать, избежав постоянной пробки у стеклянных дверей, то неизменно окажешься в самом конце очереди в ближайшем супермаркете. Здесь можно не торопиться: неспешно побродить вдоль огромных белых холодильников, заполненных морожеными продуктами, чувствуя, как искрящийся в искусственном свете потолочных ламп лед охлаждает измученное жарой за день тело. Здесь же, за полками с солеными орешками и пересыпанными приправами сухарями, можно погладить разомлевшую от летнего зноя кошку. Зимой мать неисчислимого полчища детей будет шипеть и ругаться, но сейчас ей слишком хорошо в ленивой прохладе кондиционеров, чтобы шевелиться.
Уже позже, пробившись сквозь толпу усталых служащих к нетерпеливо машущему рукой коллеге, нужно будет расплатиться за непонятно когда набранные в процессе бесцельной ходьбы товары и еще минут пять торопливо запихивать их в тонкий пакет, пытаясь одновременно придерживать молоко и тянуться почти к локтю кассирши за упаковкой хлебцев.
Зато потом...
Потом можно будет спокойно, никуда не торопясь, в отличие от убежавшего вперед коллеги, пройтись по улице, ощущая, как плавятся подошвы ботинок на раскаленном асфальте. И кажется, что за спиной остается цепочка следов из плавленой резины, едкими черными кольцами дымясь в пространство. Но если обернуться, то увидишь только лишь трещины между плитами. Все обман. Этот мир. И прохладный воздух из глубины магазинов, изредка прорывающийся через приоткрытые двери. Он не охлаждает, лишь проносится хлестким касанием по коже, от чего жар в этих местах становится еще невыносимее. Однако надо пройти именно этим путем, мимо каждого из двенадцати магазинчиков, мерно отсчитывая минуты до отправления автобуса.
Чтобы, появившись на остановке, успеть поймать взглядом фривольно махнувший в воздухе клуб выхлопного газа. Чтобы. прикрыв глаза, ждать, когда за спиной раздадутся торопливые шаги, обиженный всхлип и крайне расстроенное "Ну вот, опять..."
Если прийти вовремя, то придется тащиться в душном, тесном автобусе, чувствуя, как по коже липкой пленкой течет пот, свой и чужой, как налипает на нос и горло едкий запах дамских духов, как тяжело перебирает пряди волос пропитанный пылью ветер из приоткрытого люка. Но если опоздать...
Если опоздать. то неизменно встретишься со светловолосым мальчишкой, в руках которого окажется такой же фирменный пакет из супермаркета, а в глазах - понимание. Понимание того, что это был последний рейс на сегодня, и домой придется идти пять километров пешком. По зною, чувствуя, как вплавляются в асфальт случайно попавшие под ноги камни, слыша, как шелестит, поднимаясь в и без того влажный воздух море, радуясь редким порывам горячего ветра откуда-то издалека. И по спине, между лопаток, потечет пот, намочив рубашку и неприятно прилепив ее к коже. А через километр ноги в черных брюках напечет так, словно кто-то решил поджарить себе человеческие окорочка. Да и волосы, обычно мягкие и аккуратно уложенные, растреплются и словно высохнут, насквозь пропитавшись потом, солнцем и солью.
Если успеть на автобус, то будешь дома через сорок минут торопливой тряски по ухабам.
Если опоздать, то можно будет без лишних просьб и вопросов привычно помочь постоянно задерживающемуся на работе парнишке взобраться на парапет и идти по нему, неуклюже размахивая рукой с зажатым в ней пакетом. Только одной. Потому что второй он будет хвататься за тебя, позволяя взмокшим ладоням взаимно пропитывать друг друга, и скользить пальцами, пытаясь упереться сильнее.
Если успеть на автобус, то можно никогда не встретить что-то стоящее. Поэтому... Поэтому некоторые предпочитают расчетливо задержаться.
Еще мне посвятили двадцать шестую главу ориджа "Почему нужно слушаться старшего брата" Я еще до двадцать пятой не добралась, а мне уже двадцать шестую посвящают! =)
20.04.2010 в 14:11
Пишет Ilusoria:Почему нужно слушаться старшего брата. (Слэш) Глава 26.
Название: Почему нужно слушаться старшего брата.
Автор: Я, Я и еще раз Я
Рейтинг: R (возможен NC-17)
Тип: слэш
Пейринг: Кирилл/Стас
Жанр: романс, юмор
Размер: макси
Статус: в процессе
Саммари: - Знаешь, почему нельзя по ночным клубам шляться? - Сережа склонил свою уже не слишком трезвую и умудренную армией голову к кружке с пивом и медленно учил меня "жизни". - Потому что в таком клубе такого смазливого мальчика, как ты, могут перепутать с девочкой и отыметь. В зад-ни-цу, -
Предупреждения: Мат
Размещение: с оповещением об этом автора и с указанием ссылки
Глава посвящается Искренне ваш, Прокопян!! С днем Рождения, солнышко!!!
тык двадцать шестую главу
- Кирилл?.. - он тоже явно не ожидал этой встречи, заметно был удивлен, но узнал меня с первого взгляда.
- Марат, - я поприветствовал его кивком головы, пытаясь отойти от крайнего изумления. Вот так сюрприз. Мало в моей жизни случайностей, оказывается.
- Вы знакомы? - опешила Лариса. Бедная девушка, для нее это было ударом. И со Стасом-то я знаком, и с замдиректора заказчика знаком... Ненавижу это неоднозначное и пошловатое слово, но я как многостаночник какой-то, ей-богу.
Никакая репинская «Не ждали» не могла сравниться с возникшей ситуацией. Мы втроем стояли и глупо пялились друг на друга. Лариса ничего не понимала, Марат старался справиться с неловкостью, а я судорожно продумывал, какую выгоду могу извлечь из этой внезапной встречи. В моем стиле. «Что ж, Кира, ты хотел приоткрыть тайны прошлого своего брата, это твой шанс, лови его», - подумал я и одним глотком допил горячий и крепкий эспрессо, и плевать, что там была почти полная чашка, а я обжегся, я этого не заметил. Что ж, игра усложнилась и перешла на новый уровень, отлично. Сыграем?
- Приступим к работе, Марат...Каримович? - я специально назвал его по имени-отчеству и помедлил, ожидая его реакции. Только сейчас я ощутил, что сильно обжег рот и горло, но все равно постарался сосредоточиться на вошедшем госте, а не на саднящей боли.
Марат был именно таким, каким я его запомнил в последний раз, когда он пришел на днюху к брату два года назад. Среднего роста, худощавый, узкоплечий. Шатен с вечно взъерошенными волосами и темно-голубыми глазами чуть навыкате. При всем своем высоком положении замдиректора крупной фирмы он не пытался ему соответствовать и выглядеть важно или горделиво. Очевидно, он был свободен от предрассудков и необходимости хотя бы минимально соблюдать дресс-код. Марат был одет в черное короткое пальто, свободную и длинную белую рубашку навыпуск, напоминающую женскую блузку, и темно-синие джинсы. Все это смотрелось на нем очень гармонично и придавало представителю компании особый шарм, которого точно не добились бы деловой костюм и галстук, будь он одет в них.
- Кир, ну что ты, в самом деле... Можно просто Марат, мы ведь с тобой уже так давно знаем друг друга, - стушевался он. Мне удалось смутить Марика в первые пять минут, вот это победа! Я очаровательно улыбнулся, кивнул ему и повернулся к Ларисе, которая приобрела вид мокрой и жалкой кошки, на которую только что вылили ушат помоев.
- Кирилл, объясни мне, почему так получается, что ты знаешь всех на свете? - чуть ли не плача, спросила Лара.
- Лариса, с удовольствием представляю тебе Измайлова Марата, бывшего лучшего друга моего брата. Мы с Маратом знакомы уже лет десять. Как же летят годы, да, Марик? - я начал объяснять Ларисе, а потом обратился к Марату. - Извини уж, я только сегодня узнал твою фамилию и отчество.
- Да, Кир, - он улыбнулся уже смелее, - годы летят. Очень рад, что работать буду именно с тобой, со знакомыми всегда приятнее, не правда ли?
Я с энтузиазмом кивнул и повел рукой в сторону Лары:
- Это моя начальница, Лариса Владимировна Переверзева. Если позволит, можешь называть ее просто Лариса или Лара, - я представил Марату Ларису, сдавленно хихикая над ее растерянным лицом.
- Очень приятно, Лариса Владимировна, - Марик галантно наклонил голову. В этих тонкостях он знал толк, и, в отличие от корпоративной культуры, явно их соблюдал. Впрочем, если ему до двадцати пяти лет дядюшка ее не привил, это уже их семейные проблемы.
- Кирилл прав, можно просто Лариса, - моя начальница опомнилась от нервного напряжения и удивления и заулыбалась.
- Тогда зовите меня просто Марат.
- Хорошо, просто Марат, - уже откровенно смеялась Лара. - С чего начнем?
Я с умилением наблюдал, как обстановка превратилась не в напряженно-официальную, как ожидалось, а в теплую дружескую, и все просто потому, что я оказался знаком с навязанным нам представителем компании Наядова. Значит, Марат его племянник. По матери, выходит, потому что фамилия другая. Как интересно складываются обстоятельства... Марат меня знает, относится ко мне хорошо, это видно. Даже несмотря на то, что случилось между ним и моим братом, что бы это ни было. Работать со мной и Ларой Марик рад, он сам сказал. А если рад Марик, то рад будет и его дядя, то есть Радмир Наядов. А если Наядов будет удовлетворен, то руководство посмотрит на нас с Ларой под другим углом. Значит, работу нужно выполнить идеально, чтобы семейка Наядов-Измайлов помогла мне и моей начальнице с продвижением. Шикарный случай подвернулся. Да еще можно выведать у Марика подробности его ссоры с Серегой, чтобы потом манипулировать братом с помощью этих сведений. Определенно, это судьба. Спасибо моему руководству.
Пока я, погруженный в свои мысли, смотрел в одну точку, Марат и Лариса уже склонились над огромной папкой, принесенной Маратом, и что-то горячо обсуждали. Я еще раз улыбнулся своим меркантильным планам и присоединился к ним, сходу внося коррективы в их разговор, который я даже не слушал. Оба уставились на меня с удивлением, ну а вот почему, спрашивается? Разве они не знают, что в выстраивании рекламных концепций мне нет равных? Я, хоть и молодой, но чрезвычайно талантливый. Не зря моя фирма откопала меня, словно бриллиант, на просторах нашего ВУЗа и пригласила работать за один только удачный проект на втором курсе. Я баловень судьбы, без сомнения.
За работой и спорами с Маратом и Ларой я практически забыл о Стасе, но он напомнил о себе, появившись в обеденный перерыв в дверях нашего офиса. Я мельком взглянул на его лицо, пытаясь увидеть следы его близкого знакомства с моим братом. Синяки виднелись, но слабо, и я еще раз мысленно поблагодарил свою гениальную маму.
- Кирилл, мы идем обедать? - нетерпеливо спросил Стас, игнорируя Лару и присутствие чужого человека в кабинете.
- О, а это Стас Светлов, наш веб-дизайнер и мой друг, - я улыбнулся, насколько позволяло воспоминание об утренних «играх». - Стас, позволь представить тебе Марата Измайлова, друга моего брата.
- Бывшего друга, - поправил Марик, неприязненно поморщившись.
- Вы футболист? - удивился Стас, попавшись на ту же удочку, что и я.
- Нет, - рассмеялся Марат, - я заместитель директора фирмы «Наядов Маркет Ресерчерс».
- Ого! - Стас, по-видимому, тоже хорошо знал эту фирму и ее владельца. - Очень приятно! Ваш дядя был пациентом моей матери.
- Неужели? А ваша мать?.. - не договорил Марат.
- Светлова Ольга, кардиохирург.
- Точно, она сделала дяде сложнейшую операцию и, насколько я помню, справилась блестяще. Так блестяще, что у дяди закончились все проблемы со здоровьем, - вспомнил Марик и улыбнулся еще шире. - Тогда мне вдвойне приятно познакомиться с вами. Ваша мать — великий человек, передавайте ей огромный привет и благодарность от нашей семьи.
- Хорошо, спасибо, - Стас дружелюбно улыбнулся в ответ, а затем жестом указал на выход. - Так мы идем обедать? - Я чуть было не расхохотался на этом вопросе, все-таки прав мой брат: Стас помешан на жратве почти так же, как и я.
- Ох, как тесен мир! - Лариса была еще больше удивлена, чем мы все. Еще бы, все вокруг друг друга знают, одна она не в теме. Мне снова стало смешно. Ну и денек!
- Да, Ларис, на твою долю сегодня выпало много сюрпризов, - поддержал я начальницу, сочувствующе потрепав ее по плечу. - Я думаю, мы пойдем обедать все вместе, - тоном, не терпящим возражений, заявил я, параллельно раздумывая, что заведение такого класса, как «Шоколадница», не подойдет для обеда с заместителем Наядова. Пришлось срочно перебирать в уме все рестораны в радиусе ста метров. В итоге, я остановил свой выбор на итальянском ресторанчике, маленьком, но дорогом и уютном.
Следуя за Маратом к выходу из здания, я краем глаза заметил, что Стас попытался обнять и поцеловать Ларису. Меня вмиг замутило от отвращения к нему, к ней и к себе. Но вдруг она оттолкнула его, указала на впереди идущего Марика и повертела пальцем у виска. Точно, а я и забыл, что они скрывают свои отношения на работе. Впрочем, это неважно, все равно Стас мне не достанется, нечего даже его ревновать.
- Что у тебя с лицом? - прошипела Лара, обращаясь к Стасу перед выходом с КПП.
- Подрался, - беспечно отозвался он.
- Идиот! - судя по тону, Лариса была в бешенстве. - Позорище.
- Прекрати, - фыркнул Стас тоже шепотом.
Я заинтересованно прислушивался, но потом мы вышли, и парочка перестала цапаться.
В ресторане мы разместились довольно уютно. Я сидел напротив Марата, между Ларой и Стасом. Я не понял, почему, но девушка сделала так специально. Почему она не хочет сидеть рядом со своим бойфрендом? Определенно, у них что-то не ладится. У меня появилось еще более острое желание узнать, что именно.
Мы разговаривали о работе, о нашей фирме и фирме Наядова. Точнее, говорили они. Я молчал до тех пор, пока не получил свою привычную чашку эспрессо и не закурил. Было еще кое-что, что отбило мне охоту говорить в процессе обеда. Стас заказал пасту, но ел так неаккуратно, что на верхней губе у него осталась капелька соуса. Меня эта капелька возбудила ужасно, и моя рука, забыв, что должна получать импульсы от мозга, а не от половой системы, сама потянулась стереть капельку пальцем. Но, стоило руке подняться в воздух, как наконец включился мозг. Меня бросило в жар, когда я подумал, что Лара и Марик могли увидеть, как я касаюсь губ Стаса, смотря на него при этом так, как Пятница смотрел на убитых врагов племени. То есть, в полной готовности сожрать... Мне стало стыдно и жарко. Поднятой рукой я поспешно дотронулся у себя на губах до того места, где Стас испачкался, а другой рукой швырнул ему салфетку и прошипел:
- Вытри.
- Что? А, спасибо, - он улыбнулся и вытер рот. Чертов придурок. Чертов сексуальный придурок! Даже его испачканная морда вызывает у меня стояк, что уж говорить об остальном. Я помешался. Или влюбился. Впрочем, это одно и то же.
Я нервно курил и запивал каждую затяжку глотком кофе, когда Марат обратился ко мне:
- А как там...Сергей? - он помедлил, прежде чем назвать имя брата, и я понял, что ему это стоит усилий. Что ж так? Тоскуем по утерянной дружбе, Марик? Сам виноват, кретин, моего брата потерял. Ну, зато это сокровище все время было со мной, за что я Марату благодарен.
- Я думаю, не стоит обсуждать дела моего брата при моих коллегах, Марат, - я сделал особое ударение на его имени. Мои слова ясно давали ему понять, что я намекаю на неформальную встречу вне рабочего времени. Марат был далеко не дурак и сразу просек мой намек.
- Хорошо. Как насчет завтрашнего вечера? Мы могли бы посидеть где-нибудь после твоей работы и поговорить.
Значит, ему тоже нужен этот разговор. И про брата он неспроста спросил. Ему нужен был я и всё, что я мог рассказать о Сером. Становится все интереснее. Я взглянул на Стаса. Он прожигал Марата злым взглядом исподтишка. Ха-ха-ха! Расслабься, Стасик, он меня не на свидание приглашает. Стоп. Стас, что, ревнует? Ревнует меня к Марику? Вот это номер! Нихера ты не имеешь права меня ревновать, мудила, у тебя Лара есть. С ней и оставайся. Вот чего удумал, урод.
Внезапно мне захотелось заржать на весь ресторан. Вся ситуация была такой комичной, что я еле сдерживал улыбку. Мы все походили на клубок интриг и хитросплетений чувств. Я влюблен в Стаса, а он меня точно хочет, но встречается с Ларой. Лара не рада их отношениям, злится на Стаса. Стас ревнует меня к Марату. Марат пока еще темная лошадка, но хочет узнать всё о моем брате, значит, их близкая дружба с Серым Мариком до сих пор не забыта. И мне невероятно хотелось распутать этот клубок...
- Ну так как? - нетерпеливо спросил Марат, так и не дождавшись от меня ответа.
- Да, завтра подходит. Подбери меня после работы, если ты, конечно, не планируешь с нами весь день сидеть, как сегодня, - сказал я, глядя на развалившегося на стуле Марика. Ну никакого понятия о корпоративной этике у человека!
- Нет, - улыбнулся он. - Завтра я с вами проведу только первую половину дня, потом у меня дела. А после твоего рабочего дня можно куда-нибудь съездить.
Рядом со мной едва ли не слышался скрежет зубов и хруст пальцев, сжимаемых в кулаки. Стас, конечно. Кто бы мог подумать, что он станет вести себя, как ревнивый муж? Вот идиот. Я позволил себе усмехнуться.
- Пойдемте обратно? - предложил я, не в силах больше прятать усмешку.
Марат заинтересованно посмотрел на меня, но возразил.
- Сейчас, я только стаканчик бренди выпью. Мне после спиртного думается лучше.
Я охренел. Всё представление о Марате, как о замдиректоре Наядова, летело в тартарары в моих глазах. Он одет, как молодой гламуро-мажор, отправившийся заняться шоппингом. Он болтает с нами, как давний друг, хотя поставлен наблюдать за нашей работой и проверять нас на вшивость. Он сидит на стуле, как распустившийся хулиган. Он открыто говорит людям, с которыми работает, что собирается выпить перед работой. Я не понимал такого поведения Марата, и меня это привлекало в нем еще больше. От нечего делать я опять закурил, заказал еще эспрессо, когда официантка принесла Марику бренди, и начал разглядывать бывшего друга моего брата.
Марат выглядел расслабленным. Он сидел все в той же позе, перекатывая по столу бокал с бренди. Я отметил, что у него длинные чувственные пальцы, которыми он сейчас обхватывал ножку бокала. На среднем пальце его правой руки красовалось кольцо с замысловатым узором. Дешевое и потертое, но явно символичное. Подобные кольца обычно покупают парными. Чтобы у второй половинки или другого близкого человека было такое же. Значит, у кого-то, кому Марат не безразличен, тоже есть такое кольцо. Сентиментальный Марат? Как интересно. Подняв глаза, я встретился с проницательным и смеющимся взглядом Марика. Он прекрасно понимал, что я его оцениваю, но ничего не говорил, позволяя мне рассматривать его дальше. Чем я и занимался без всякого стеснения. Как и большинство татар, Марат отличался какой-то порочной красотой. Темные голубые глаза под пушистыми ресницами, красиво изогнутые в усмешке тонкие губы, прямой нос, аккуратные брови. Ничего в его облике не было тронуто стилистом, в отличие от того, что принято у людей его круга. Марик весь, до кончиков ногтей, был естественным. Я подумал, что, если бы я не был так безнадежно влюблен в Стаса, и если бы осознал себя гомиком раньше, то Марат, несомненно, привлек бы меня в сексуальном плане. Но сейчас я просто разглядывал его, получая от этого исключительно эстетическое удовольствие. Собственно говоря, разглядыванием я и ограничился, меня куда больше интересовала «начинка», чем «оболочка». Мне хотелось узнать Марата получше, разгадать их с братом тайны, темные делишки их общего прошлого. Также мне было интересно, как развивалась их дружба, когда я был маленьким и нихрена не понимал в ней, в этой дружбе. А когда начал понимать, меня до безумия заинтересовала психология человеческих отношений, понравилось разбирать все по полочкам: причины и следствия, мотивы и поступки. Хотя я сам сейчас не понимал собственных по отношению к Стасу... А еще претендую на знание психологии, наивный я мальчишка. Кстати, о Стасе. Я пялился на Марика еще и потому, что мне хотелось позлить Стаса, который поимел наглость меня ревновать. Да еще к кому! К другу моего старшего брата, пусть и бывшему другу.
Если ты не принадлежишь мне, Стас, то и я волен делать все, что хочу. А сейчас я хотел разгадать новую загадку, попавшую мне в руки. Держись, Маратик, ты просто еще не понял, с кем связался. Любопытство кошку сгубило, говорите? Но я же не кошка.
URL записиНазвание: Почему нужно слушаться старшего брата.
Автор: Я, Я и еще раз Я
Рейтинг: R (возможен NC-17)
Тип: слэш
Пейринг: Кирилл/Стас
Жанр: романс, юмор
Размер: макси
Статус: в процессе
Саммари: - Знаешь, почему нельзя по ночным клубам шляться? - Сережа склонил свою уже не слишком трезвую и умудренную армией голову к кружке с пивом и медленно учил меня "жизни". - Потому что в таком клубе такого смазливого мальчика, как ты, могут перепутать с девочкой и отыметь. В зад-ни-цу, -
Предупреждения: Мат
Размещение: с оповещением об этом автора и с указанием ссылки
Глава посвящается Искренне ваш, Прокопян!! С днем Рождения, солнышко!!!
тык двадцать шестую главу
- Кирилл?.. - он тоже явно не ожидал этой встречи, заметно был удивлен, но узнал меня с первого взгляда.
- Марат, - я поприветствовал его кивком головы, пытаясь отойти от крайнего изумления. Вот так сюрприз. Мало в моей жизни случайностей, оказывается.
- Вы знакомы? - опешила Лариса. Бедная девушка, для нее это было ударом. И со Стасом-то я знаком, и с замдиректора заказчика знаком... Ненавижу это неоднозначное и пошловатое слово, но я как многостаночник какой-то, ей-богу.
Никакая репинская «Не ждали» не могла сравниться с возникшей ситуацией. Мы втроем стояли и глупо пялились друг на друга. Лариса ничего не понимала, Марат старался справиться с неловкостью, а я судорожно продумывал, какую выгоду могу извлечь из этой внезапной встречи. В моем стиле. «Что ж, Кира, ты хотел приоткрыть тайны прошлого своего брата, это твой шанс, лови его», - подумал я и одним глотком допил горячий и крепкий эспрессо, и плевать, что там была почти полная чашка, а я обжегся, я этого не заметил. Что ж, игра усложнилась и перешла на новый уровень, отлично. Сыграем?
- Приступим к работе, Марат...Каримович? - я специально назвал его по имени-отчеству и помедлил, ожидая его реакции. Только сейчас я ощутил, что сильно обжег рот и горло, но все равно постарался сосредоточиться на вошедшем госте, а не на саднящей боли.
Марат был именно таким, каким я его запомнил в последний раз, когда он пришел на днюху к брату два года назад. Среднего роста, худощавый, узкоплечий. Шатен с вечно взъерошенными волосами и темно-голубыми глазами чуть навыкате. При всем своем высоком положении замдиректора крупной фирмы он не пытался ему соответствовать и выглядеть важно или горделиво. Очевидно, он был свободен от предрассудков и необходимости хотя бы минимально соблюдать дресс-код. Марат был одет в черное короткое пальто, свободную и длинную белую рубашку навыпуск, напоминающую женскую блузку, и темно-синие джинсы. Все это смотрелось на нем очень гармонично и придавало представителю компании особый шарм, которого точно не добились бы деловой костюм и галстук, будь он одет в них.
- Кир, ну что ты, в самом деле... Можно просто Марат, мы ведь с тобой уже так давно знаем друг друга, - стушевался он. Мне удалось смутить Марика в первые пять минут, вот это победа! Я очаровательно улыбнулся, кивнул ему и повернулся к Ларисе, которая приобрела вид мокрой и жалкой кошки, на которую только что вылили ушат помоев.
- Кирилл, объясни мне, почему так получается, что ты знаешь всех на свете? - чуть ли не плача, спросила Лара.
- Лариса, с удовольствием представляю тебе Измайлова Марата, бывшего лучшего друга моего брата. Мы с Маратом знакомы уже лет десять. Как же летят годы, да, Марик? - я начал объяснять Ларисе, а потом обратился к Марату. - Извини уж, я только сегодня узнал твою фамилию и отчество.
- Да, Кир, - он улыбнулся уже смелее, - годы летят. Очень рад, что работать буду именно с тобой, со знакомыми всегда приятнее, не правда ли?
Я с энтузиазмом кивнул и повел рукой в сторону Лары:
- Это моя начальница, Лариса Владимировна Переверзева. Если позволит, можешь называть ее просто Лариса или Лара, - я представил Марату Ларису, сдавленно хихикая над ее растерянным лицом.
- Очень приятно, Лариса Владимировна, - Марик галантно наклонил голову. В этих тонкостях он знал толк, и, в отличие от корпоративной культуры, явно их соблюдал. Впрочем, если ему до двадцати пяти лет дядюшка ее не привил, это уже их семейные проблемы.
- Кирилл прав, можно просто Лариса, - моя начальница опомнилась от нервного напряжения и удивления и заулыбалась.
- Тогда зовите меня просто Марат.
- Хорошо, просто Марат, - уже откровенно смеялась Лара. - С чего начнем?
Я с умилением наблюдал, как обстановка превратилась не в напряженно-официальную, как ожидалось, а в теплую дружескую, и все просто потому, что я оказался знаком с навязанным нам представителем компании Наядова. Значит, Марат его племянник. По матери, выходит, потому что фамилия другая. Как интересно складываются обстоятельства... Марат меня знает, относится ко мне хорошо, это видно. Даже несмотря на то, что случилось между ним и моим братом, что бы это ни было. Работать со мной и Ларой Марик рад, он сам сказал. А если рад Марик, то рад будет и его дядя, то есть Радмир Наядов. А если Наядов будет удовлетворен, то руководство посмотрит на нас с Ларой под другим углом. Значит, работу нужно выполнить идеально, чтобы семейка Наядов-Измайлов помогла мне и моей начальнице с продвижением. Шикарный случай подвернулся. Да еще можно выведать у Марика подробности его ссоры с Серегой, чтобы потом манипулировать братом с помощью этих сведений. Определенно, это судьба. Спасибо моему руководству.
Пока я, погруженный в свои мысли, смотрел в одну точку, Марат и Лариса уже склонились над огромной папкой, принесенной Маратом, и что-то горячо обсуждали. Я еще раз улыбнулся своим меркантильным планам и присоединился к ним, сходу внося коррективы в их разговор, который я даже не слушал. Оба уставились на меня с удивлением, ну а вот почему, спрашивается? Разве они не знают, что в выстраивании рекламных концепций мне нет равных? Я, хоть и молодой, но чрезвычайно талантливый. Не зря моя фирма откопала меня, словно бриллиант, на просторах нашего ВУЗа и пригласила работать за один только удачный проект на втором курсе. Я баловень судьбы, без сомнения.
За работой и спорами с Маратом и Ларой я практически забыл о Стасе, но он напомнил о себе, появившись в обеденный перерыв в дверях нашего офиса. Я мельком взглянул на его лицо, пытаясь увидеть следы его близкого знакомства с моим братом. Синяки виднелись, но слабо, и я еще раз мысленно поблагодарил свою гениальную маму.
- Кирилл, мы идем обедать? - нетерпеливо спросил Стас, игнорируя Лару и присутствие чужого человека в кабинете.
- О, а это Стас Светлов, наш веб-дизайнер и мой друг, - я улыбнулся, насколько позволяло воспоминание об утренних «играх». - Стас, позволь представить тебе Марата Измайлова, друга моего брата.
- Бывшего друга, - поправил Марик, неприязненно поморщившись.
- Вы футболист? - удивился Стас, попавшись на ту же удочку, что и я.
- Нет, - рассмеялся Марат, - я заместитель директора фирмы «Наядов Маркет Ресерчерс».
- Ого! - Стас, по-видимому, тоже хорошо знал эту фирму и ее владельца. - Очень приятно! Ваш дядя был пациентом моей матери.
- Неужели? А ваша мать?.. - не договорил Марат.
- Светлова Ольга, кардиохирург.
- Точно, она сделала дяде сложнейшую операцию и, насколько я помню, справилась блестяще. Так блестяще, что у дяди закончились все проблемы со здоровьем, - вспомнил Марик и улыбнулся еще шире. - Тогда мне вдвойне приятно познакомиться с вами. Ваша мать — великий человек, передавайте ей огромный привет и благодарность от нашей семьи.
- Хорошо, спасибо, - Стас дружелюбно улыбнулся в ответ, а затем жестом указал на выход. - Так мы идем обедать? - Я чуть было не расхохотался на этом вопросе, все-таки прав мой брат: Стас помешан на жратве почти так же, как и я.
- Ох, как тесен мир! - Лариса была еще больше удивлена, чем мы все. Еще бы, все вокруг друг друга знают, одна она не в теме. Мне снова стало смешно. Ну и денек!
- Да, Ларис, на твою долю сегодня выпало много сюрпризов, - поддержал я начальницу, сочувствующе потрепав ее по плечу. - Я думаю, мы пойдем обедать все вместе, - тоном, не терпящим возражений, заявил я, параллельно раздумывая, что заведение такого класса, как «Шоколадница», не подойдет для обеда с заместителем Наядова. Пришлось срочно перебирать в уме все рестораны в радиусе ста метров. В итоге, я остановил свой выбор на итальянском ресторанчике, маленьком, но дорогом и уютном.
Следуя за Маратом к выходу из здания, я краем глаза заметил, что Стас попытался обнять и поцеловать Ларису. Меня вмиг замутило от отвращения к нему, к ней и к себе. Но вдруг она оттолкнула его, указала на впереди идущего Марика и повертела пальцем у виска. Точно, а я и забыл, что они скрывают свои отношения на работе. Впрочем, это неважно, все равно Стас мне не достанется, нечего даже его ревновать.
- Что у тебя с лицом? - прошипела Лара, обращаясь к Стасу перед выходом с КПП.
- Подрался, - беспечно отозвался он.
- Идиот! - судя по тону, Лариса была в бешенстве. - Позорище.
- Прекрати, - фыркнул Стас тоже шепотом.
Я заинтересованно прислушивался, но потом мы вышли, и парочка перестала цапаться.
В ресторане мы разместились довольно уютно. Я сидел напротив Марата, между Ларой и Стасом. Я не понял, почему, но девушка сделала так специально. Почему она не хочет сидеть рядом со своим бойфрендом? Определенно, у них что-то не ладится. У меня появилось еще более острое желание узнать, что именно.
Мы разговаривали о работе, о нашей фирме и фирме Наядова. Точнее, говорили они. Я молчал до тех пор, пока не получил свою привычную чашку эспрессо и не закурил. Было еще кое-что, что отбило мне охоту говорить в процессе обеда. Стас заказал пасту, но ел так неаккуратно, что на верхней губе у него осталась капелька соуса. Меня эта капелька возбудила ужасно, и моя рука, забыв, что должна получать импульсы от мозга, а не от половой системы, сама потянулась стереть капельку пальцем. Но, стоило руке подняться в воздух, как наконец включился мозг. Меня бросило в жар, когда я подумал, что Лара и Марик могли увидеть, как я касаюсь губ Стаса, смотря на него при этом так, как Пятница смотрел на убитых врагов племени. То есть, в полной готовности сожрать... Мне стало стыдно и жарко. Поднятой рукой я поспешно дотронулся у себя на губах до того места, где Стас испачкался, а другой рукой швырнул ему салфетку и прошипел:
- Вытри.
- Что? А, спасибо, - он улыбнулся и вытер рот. Чертов придурок. Чертов сексуальный придурок! Даже его испачканная морда вызывает у меня стояк, что уж говорить об остальном. Я помешался. Или влюбился. Впрочем, это одно и то же.
Я нервно курил и запивал каждую затяжку глотком кофе, когда Марат обратился ко мне:
- А как там...Сергей? - он помедлил, прежде чем назвать имя брата, и я понял, что ему это стоит усилий. Что ж так? Тоскуем по утерянной дружбе, Марик? Сам виноват, кретин, моего брата потерял. Ну, зато это сокровище все время было со мной, за что я Марату благодарен.
- Я думаю, не стоит обсуждать дела моего брата при моих коллегах, Марат, - я сделал особое ударение на его имени. Мои слова ясно давали ему понять, что я намекаю на неформальную встречу вне рабочего времени. Марат был далеко не дурак и сразу просек мой намек.
- Хорошо. Как насчет завтрашнего вечера? Мы могли бы посидеть где-нибудь после твоей работы и поговорить.
Значит, ему тоже нужен этот разговор. И про брата он неспроста спросил. Ему нужен был я и всё, что я мог рассказать о Сером. Становится все интереснее. Я взглянул на Стаса. Он прожигал Марата злым взглядом исподтишка. Ха-ха-ха! Расслабься, Стасик, он меня не на свидание приглашает. Стоп. Стас, что, ревнует? Ревнует меня к Марику? Вот это номер! Нихера ты не имеешь права меня ревновать, мудила, у тебя Лара есть. С ней и оставайся. Вот чего удумал, урод.
Внезапно мне захотелось заржать на весь ресторан. Вся ситуация была такой комичной, что я еле сдерживал улыбку. Мы все походили на клубок интриг и хитросплетений чувств. Я влюблен в Стаса, а он меня точно хочет, но встречается с Ларой. Лара не рада их отношениям, злится на Стаса. Стас ревнует меня к Марату. Марат пока еще темная лошадка, но хочет узнать всё о моем брате, значит, их близкая дружба с Серым Мариком до сих пор не забыта. И мне невероятно хотелось распутать этот клубок...
- Ну так как? - нетерпеливо спросил Марат, так и не дождавшись от меня ответа.
- Да, завтра подходит. Подбери меня после работы, если ты, конечно, не планируешь с нами весь день сидеть, как сегодня, - сказал я, глядя на развалившегося на стуле Марика. Ну никакого понятия о корпоративной этике у человека!
- Нет, - улыбнулся он. - Завтра я с вами проведу только первую половину дня, потом у меня дела. А после твоего рабочего дня можно куда-нибудь съездить.
Рядом со мной едва ли не слышался скрежет зубов и хруст пальцев, сжимаемых в кулаки. Стас, конечно. Кто бы мог подумать, что он станет вести себя, как ревнивый муж? Вот идиот. Я позволил себе усмехнуться.
- Пойдемте обратно? - предложил я, не в силах больше прятать усмешку.
Марат заинтересованно посмотрел на меня, но возразил.
- Сейчас, я только стаканчик бренди выпью. Мне после спиртного думается лучше.
Я охренел. Всё представление о Марате, как о замдиректоре Наядова, летело в тартарары в моих глазах. Он одет, как молодой гламуро-мажор, отправившийся заняться шоппингом. Он болтает с нами, как давний друг, хотя поставлен наблюдать за нашей работой и проверять нас на вшивость. Он сидит на стуле, как распустившийся хулиган. Он открыто говорит людям, с которыми работает, что собирается выпить перед работой. Я не понимал такого поведения Марата, и меня это привлекало в нем еще больше. От нечего делать я опять закурил, заказал еще эспрессо, когда официантка принесла Марику бренди, и начал разглядывать бывшего друга моего брата.
Марат выглядел расслабленным. Он сидел все в той же позе, перекатывая по столу бокал с бренди. Я отметил, что у него длинные чувственные пальцы, которыми он сейчас обхватывал ножку бокала. На среднем пальце его правой руки красовалось кольцо с замысловатым узором. Дешевое и потертое, но явно символичное. Подобные кольца обычно покупают парными. Чтобы у второй половинки или другого близкого человека было такое же. Значит, у кого-то, кому Марат не безразличен, тоже есть такое кольцо. Сентиментальный Марат? Как интересно. Подняв глаза, я встретился с проницательным и смеющимся взглядом Марика. Он прекрасно понимал, что я его оцениваю, но ничего не говорил, позволяя мне рассматривать его дальше. Чем я и занимался без всякого стеснения. Как и большинство татар, Марат отличался какой-то порочной красотой. Темные голубые глаза под пушистыми ресницами, красиво изогнутые в усмешке тонкие губы, прямой нос, аккуратные брови. Ничего в его облике не было тронуто стилистом, в отличие от того, что принято у людей его круга. Марик весь, до кончиков ногтей, был естественным. Я подумал, что, если бы я не был так безнадежно влюблен в Стаса, и если бы осознал себя гомиком раньше, то Марат, несомненно, привлек бы меня в сексуальном плане. Но сейчас я просто разглядывал его, получая от этого исключительно эстетическое удовольствие. Собственно говоря, разглядыванием я и ограничился, меня куда больше интересовала «начинка», чем «оболочка». Мне хотелось узнать Марата получше, разгадать их с братом тайны, темные делишки их общего прошлого. Также мне было интересно, как развивалась их дружба, когда я был маленьким и нихрена не понимал в ней, в этой дружбе. А когда начал понимать, меня до безумия заинтересовала психология человеческих отношений, понравилось разбирать все по полочкам: причины и следствия, мотивы и поступки. Хотя я сам сейчас не понимал собственных по отношению к Стасу... А еще претендую на знание психологии, наивный я мальчишка. Кстати, о Стасе. Я пялился на Марика еще и потому, что мне хотелось позлить Стаса, который поимел наглость меня ревновать. Да еще к кому! К другу моего старшего брата, пусть и бывшему другу.
Если ты не принадлежишь мне, Стас, то и я волен делать все, что хочу. А сейчас я хотел разгадать новую загадку, попавшую мне в руки. Держись, Маратик, ты просто еще не понял, с кем связался. Любопытство кошку сгубило, говорите? Но я же не кошка.
Это и флешмоб, и подарок, да)) Вот:
20.04.2010 в 16:54
Пишет ~Little Fox~:Пост для Искренне ваш, Прокопян
Искренне ваш, Прокопян, во-первых, поздравляю с днем рождения, милая!
Желаю тебе побольше вдохновения, любви и отличных друзей.
Ты замечательная)
читать дальше
Ну и уже, в рамках флешмоба, пост для тебя)
Мы уже больше полугода знакомы, в курсе? Для вот неожиданностью стало. Ваши с Терри тексты были одними из первых, какие я прочитала. Можешь собой гордиться, аха. И вы же меня уговорили попробовать себя в роли беты) Могу сказать за это только спасибо.
Ты для меня много значишь, жаль что мы не так часто можем общаться - часовые пояса слишком разные, что ж поделаешь.
Ты вырабатываешь свой стиль, молодец огромная. Давать здесь какие-то советы не буду - говорили уже об этом. Просто успехов тебе и, главное, желания писать. Вдохновение найти можно всегда, поверь. И если тебе вдруг покажется, что идей совсем нет, просто выйди погулять и оглянись вокруг) Наша жизнь по большей части состоит из мелочей))) Ну и привычек.
У тебя все получится обязательно. Просто уверенности побольше. Ты же умничка)
________________________________________________________________________________________
Почему-то с тобой получились именно такие ассоциации) Это отнюдь не значит, что ты с ними согласишься)
URL записиИскренне ваш, Прокопян, во-первых, поздравляю с днем рождения, милая!
Желаю тебе побольше вдохновения, любви и отличных друзей.
Ты замечательная)
читать дальше
Ну и уже, в рамках флешмоба, пост для тебя)
Мы уже больше полугода знакомы, в курсе? Для вот неожиданностью стало. Ваши с Терри тексты были одними из первых, какие я прочитала. Можешь собой гордиться, аха. И вы же меня уговорили попробовать себя в роли беты) Могу сказать за это только спасибо.
Ты для меня много значишь, жаль что мы не так часто можем общаться - часовые пояса слишком разные, что ж поделаешь.
Ты вырабатываешь свой стиль, молодец огромная. Давать здесь какие-то советы не буду - говорили уже об этом. Просто успехов тебе и, главное, желания писать. Вдохновение найти можно всегда, поверь. И если тебе вдруг покажется, что идей совсем нет, просто выйди погулять и оглянись вокруг) Наша жизнь по большей части состоит из мелочей))) Ну и привычек.
У тебя все получится обязательно. Просто уверенности побольше. Ты же умничка)
________________________________________________________________________________________
Почему-то с тобой получились именно такие ассоциации) Это отнюдь не значит, что ты с ними согласишься)