The shadow of smile.
Автор: Prokopyan.
Вычитка: пока только авторская.
Размер: оно хочет быть макси.
Рейтинг: предположительно - R.
Жанр: mix.
Предупреждение: Позиция автора может не совпадать с позициями главных героев.
Статус: в процессе.
1. [Джимми.]
2. [Эш.]
3. [Рокс.]
4. [Хельга.]
Apsylon, дорогая, с днем тебя! Продолжай писать мне такие же потрясающие комментарии. И, да, у меня для тебя целая куча подарков, один из которых ты можешь найти на нашей с соавтором совместной страничке. Там почти сто страниц, представляешь? ^__^ И, да, Фрид - мой. Надеюсь, тебе он понравится. Еще раз с днем рождения!
5. [Рисунки на теле.]
читать?
5. [Рисунки на теле.]
Рост метр пятьдесят четыре, узкие плечи, осиная талия, короткая стрижка, озорной взгляд из-под челки, хитрая полуулыбка. И ведь не скажешь с первого взгляда, что женщине уже далеко за тридцать, что она в разводе, что у нее уже взрослая дочь от первого и единственного брака. Глядя на нее, сложно дать ей больше тридцати, и уж точно невозможно предположить, что она могла многое пережить за свою жизнь. Сильная женщина, да. Дочь вся в нее.
Мать Хельги приветливо улыбнулась нам, оторвавшись на мгновение от своей работы: она как раз делала последние штрихи в татуировке какой-то явно крашеной блондинки. Женщина работала в этом салоне со дня его основания, более того – именно благодаря ей это уютное местечко появилось на свет.
Разведясь с мужем, Беатрис переехала из центра на окраины Лондона и выкупила помещение бывшей стоматологической клиники у престарелого врача, трясущегося над своей собственностью как курица над яйцами. Понятия не имею, как Оуэн-старшей удалось уговорить его продать ей помещение. Пару раз пытался узнать об этом у нее, но всегда получал в ответ шутливую фразу: «Я просто совершила сделку с Дьяволом». И, знаете, порой мне начинает казаться, что это правда.
-Хелл, к тебе пришли! – вернувшись к работе, окинула Беатрис дочь.
Та работала в специально отведенном ей небольшом кабинете: прокалывала желающим любые части тела по сносной цене. Работу свою девушка выполняла добросовестно, редкий клиент возвращался к ней недовольным. Скорее уж к ней приходили, чтобы проколоть еще что-нибудь. Я, например, давно уже стал ее постоянным клиентом. Так же, как постоянным клиентом ее матери стал в свое время Эш.
Он начал заходить в этот салон вскоре после знакомства с Хельгой. Девушка довольно-таки быстро влилась в нашу компанию, несмотря на свою тогдашнюю скрытность. Спустя каких-то пару месяцев мы уже знали о том, чем занимается ее родительница. И, конечно, мы просто не могли не зайти и не познакомиться с такой удивительной женщиной.
Стоило нам в первый раз войти в этот салон, как глаза у Эша буквально разбежались. На стенах висели (да и висят до сих пор) фотографии татуированных чуть ли не везде мужчин и женщин, а также всевозможные шаблоны для татуировок: рисунки, которые мастер мог запечатлеть на вашем теле навсегда. А в кресле клиента сидела какая-то молоденькая девица, обнаженная по пояс. Конечно же Эштон остановил свой взгляд на ее груди весьма выдающихся размеров, на которой уже почти до конца проявился рисунок, довольно-таки банальный по моему мнению: кроваво-красная роза, сам цветок, безо всяких стеблей. Потом парень, конечно, отнекивался, что привлекла его именно татуировка, а не часть тела, на которой она была, но убедить нас ему так и не удалось. А все потому что первое, на что обратил свое внимание каждый из нас была именно грудь клиентки.
И только почтив ее своим вниманием, мы скользнули взглядом по обклеенным фотографиями стенам, чтобы невольно восхититься красотой рисунков, запечатленных на телах этих незнакомцев. Первой мыслью, конечно же, был вопрос, кто же сделал все эти татуировки. Но ответ на этот вопрос оказался совсем не таким, как мы в тот момент ожидали. Это были просто случайные фотографии из интернета, так, приманка для клиентов, украшение интерьера – не более того. А мы так надеялись, что всю эту красоту сделала в свое время Беатрис. Но на нет и суда нет.
На самом деле татуировки, которые делала и продолжает делать Беатрис Оуэн, много красивее и изысканней тех, что были на фотографиях. Живое доказательство тому – Эштон Огден, постоянный ее клиент, обладатель уже девяти тату, сделанных этой потрясающей женщиной. И, судя по тому, как заблестели его глаза, когда он впервые за два года зашел в давно полюбившийся салон, скоро татуировок на его теле станет десять. А, может, и все одиннадцать.
-Знаешь, я, пожалуй, не буду делать пирсинг… - пробормотал Эш себе под нос.
Чего и следовало ожидать. Любовь Огдена к татуировкам вечна. Она не исчезнет ни за два, ни за три года, сколько бы он не заходил в тату-салон. Правда, вполне возможно, что он любит татуировки, сделанные только одним мастером. Но это не так уж и важно.
Конечно, увидев до боли знакомое помещение, Эштон захотел добавить к своей коллекции татуировок еще одну. На этот раз – в честь своего возвращения. Не спрашивая разрешения, он схватился за один из альбомов с эскизами, рухнул в кресло для ожидающих своей очереди и начал быстро перелистывать страницы. Он явно искал нечто определенное. И вскоре мы увидели – что.
Десятой татуировкой Эштона Огдена должно было стать изображение паука-птицееда в натуральную величину. И стало ведь!
Клиентов в тот день у Оуэн-старшей не было, а потому она смогла сразу же приступить к работе. Я же, в свою очередь, мог расслабиться в уютном кресле и, якобы пролистывая какой-то журнальчик, бросать осторожные взгляды в сторону Эша.
Эш… Вы не представляете, насколько он привлекателен. Потому что вы не видели его, в отличие от меня. Этот человек привлекает не какой-то там красотой, а ощущением силы, которое буквально исходит от него. Он красив особой, мужской красотой. Той самой, что на интуитивном уровне, уровне инстинктов, заставляет женщин стремиться к мужчинам. И не только женщин, на самом деле.
Я сидел и исподтишка любовался им. Разглядывал внимательно каждую татуировку, что была видна мне, вспоминая, когда и при каких обстоятельствах она была сделана. Странно, что я – человек, который обычно забывает всякого рода мелочи – запомнил такие подробности.
Например, я помнил, что в тот день, когда Эш сделал свою первую татуировку, шел дождь. Холодные капли барабанили по стеклу, от окон веяло холодом, а мы с Хельгой и Роксаной сидели, точно так же как я сейчас, на стульях, внимательно наблюдая за работой мастера и за выражением лица Эштона. Оно не менялось, знаете ли. Словно он совершенно не чувствовал боли.
Эш всегда умел держать свои эмоции в себе, с самого детства. Это было почти наследственное, насколько я мог судить после трех встреч с его отцом. Лицо того так же не выражало никаких эмоций, даже когда родной сын, совсем еще мальчишка, выкрикивал ему в лицо, что ненавидит «все это».
Они были очень похожи: отец и сын. Не только внешностью, но и характером, и складом ума. Они оба были слишком гордыми, чтобы показать свою боль.
Непроницаемая, каменная маска – сколько раз я видел ее на лице Эштона? Порой мне казалось, что он и не способен улыбаться. Вечно спокойный, холодный, сдержанный. Как скульптура из мрамора. Или изо льда, который очень хочется растопить.
Но вернемся к девяти татуировкам, которые я разглядывал тайком, пока Эштон делал десятую.
Видны мне были лишь некоторые из них, остальные же я мог воспроизвести по памяти. Если бы я умел рисовать, то, думаю, смог бы нарисовать каждую из них с закрытыми глазами. Столько раз я видел их, столько раз желал прикоснуться, но не мог исполнить этого своего желания.
Маленький иероглиф на шее Эша значил «дружба». Это была самая первая татуировка, что он отважился сделать. Небольшая, черная, расположилась она на шее, прямо над выступающей косточкой. Эштон говорил, что посвящает ее нам – своим друзьям. Помнится, мы за это даже выпивали. А сколько тостов по этому поводу говорилось и в тот день, и в последующие! И не сосчитать.
Дай Эштону волю, и татуировок у него было бы неисчислимое множество. Но волю ему не давал извечный надзор отца, от которого он все не мог избавиться. И финансы. Хотя это тоже к его отцу, в руках которого были заключены все денежные средства семьи. И чтобы получить часть этих самых средств, надо было «быть паинькой». Эш же этого не никогда не умел.
Для меня до сих пор остается загадкой, как ему удавалось заполучить деньги на каждую из своих татуировок. Ведь среди них были и довольно-таки большие, а, значит, и дорогие. И было их девять. А потом, представьте себе, стало десять!
И я помню их так, словно видел буквально вчера.
И белое перо на левой лопатке Эша – вторую его татуировку, удивительно реалистичную, настолько, что к ней хотелось прикоснуться, чтобы проверить, а правда ли это лишь рисунок.
И небольшое пустое сердце на левом его плече, в которое он решил потом вписать имя той, из-за которой он «откажется от холостяцкой жизни».
И тонкую зеленую змейку, обвивающую его правую руку, от самого плеча и до локтя – яркую, зеленую, с детально прописанными чешуйками, удивительно настоящую, словно живую, словно готовую сорваться с места, поползти к своей добыче.
И как же я смогу забыть символ всех панков, букву «А», заключенную в круг, что вытатуирована близ его правой ключицы?
Я не смогу забыть и шестую его татуировку: «Veni, vedi, vichi» - пришел, увидел, победил (победил в данном случае приравнивается к «поступил»).
И седьмую, что была сделана в день его рождения: следы от когтей какого-то невиданного зверя, рванные кровоточащие раны, при одном взгляде на которые сердце замирает. Так хочется проверить их на реалистичность. Прикосновениями, да. Легкими, едва ощутимыми, сверху вниз, и еще ниже, чтобы коснуться кожи, не изуродованной (или все же украшенной?) еще татуировками. Прикосновения – это почти фетиш. Хотя почему – почти?
При появлении восьмой татуировки я не присутствовал, но вот ее-то я точно никогда не забуду. Потому что, показывая ее мне, Эш устроил настоящее шоу, представление, цирк. Придурок. Я ведь тогда почти поверил, увидев на его груди пулевое ранение, в районе сердца. Рисунок. Я чуть не убил его тогда. Не убил. Зато напился и едва не переспал с Рокс. Мне повезло, что она тем вечером решила побыть трезвенницей.
Последняя, девятая, татуировка была сделана Эштоном в день его исчезновения. Штрих-код. Тонкие линии, толстые линии, цифры. Не татуировка, а метка – именно такое ощущение возникло у меня, когда я увидел ее. Правильное было ощущение, надо заметить.
Знаете, только что пришло в голову… Я присутствовал при появлении почти всех татуировок Огдена, кроме двух последних. Случайности или закономерности? До недавнего времени я еще мог бы поверить, что случайности возможны, но после событий этого лета – увольте.
Случайности не случайны, как сказала бы одна моя знакомая. Раньше эта фраза казалась мне странной и парадоксальной, а сейчас я и сам довольно-таки часто повторяю ее. Потому что - правда.
Совсем не случайным, к примеру, был тот факт, что Беатрис Оуэн не удивилась, увидев в дверях Эштона Огдена, уже довольно-таки долгое время считавшегося пропавшим без вести. Это просто была небольшая ошибка женщины, для которой этот молодой человек никогда не исчезал.
Но обо всем этом я узнал много позже. Тогда же, зайдя в тату-салон впервые за довольно-таки долгий срок, я даже не обратил внимания на то, как Беатрис среагировала на появление Эша здесь. Мои мысли были заняты тем, что мне сказала сегодня Рокс, я не замечал ничего вокруг, полностью погруженный в себя. А если бы я хоть на одну секунду выбрался из кокона своих идей и фантазий, то нашел бы разгадку куда быстрее, чем это произошло на самом деле.
-О чем задумался, Джимми?
Голос Хельги оторвал меня от моих раздумий, заставил поднять голову от глянцевого журнала, лежавшего у меня на коленях, посмотреть на мягко улыбающуюся девушку. Вот только улыбалась она, глядя вовсе не на меня. На Эша.
-Совсем как в старые времена, да? – произнесла она, заметив, наконец, мой внимательный взгляд, обращенный на нее.
Старые времена. Мы думаем и говорим о прошлом, словно прошло лет пять как минимум, а не всего два года. Два года, по сути, очень короткий срок, не так ли? Он может пролететь совершенно незаметно, не оставив после себя нечего, кроме ничтожных крупиц воспоминаний. Но иногда, в особо редких случаях, два года могут длиться маленькую вечность. Тогда, когда ты кого-то ждешь, искренне веря, что он вернется.
-Да, - кивнул я в ответ на вопрос Хельги, переводя взгляд с нее на Эша.
-Словно и не было этих двух лет, - продолжала она. – Эш делает очередную татуировку, ты терпеливо ждешь его, я сижу рядом, тщетно пытаясь тебя разговорить, а Рокс пропадает где-то «по делам». Но вот-вот откроется дверь и она вихрем влетит сюда, чуть не уронив подставку для зонтов, поймает ее, улыбнется, невинно захлопает ресницами и скажет: «Ой, кажется, я опоздала?».
И дверь действительно распахнулась. Все пошло почти как по сценарию. Роксана буквально влетела в помещение, споткнулась о коврик, вцепилась в дверную ручку и, задев локтем подставку для зонтов, заставила ее опасно накрениться, чтобы затем спасти от падения. Установив равновесие и отцепившись от двери, она улыбнулась Беатрис извиняющейся улыбкой и поинтересовалась, повернувшись к нам с Хельгой:
-Я не опоздала?
Я честно пытался не рассмеяться. Но услышав этот до боли знакомый вопрос, не смог удержаться. Остановиться же оказалось еще сложнее: видели бы вы лицо Рокс, когда я захохотал ни с того ни с сего. А когда ко мне присоединилась Хелл! Один только Эш смог ограничиться усмешкой. Но Эш это Эш, и этим все сказано.
-Нет, - отсмеявшись, выдавила из себя Хельга и добавила шепотом, обернувшись ко мне через плечо: Это я ее позвала.
И почему я так и думал?
Рокс тем временем заняла место слева от меня и, склонив голову набок, внимательно посмотрела на усмехающегося Эша. Долгая тишина, неожиданно сладкая, совсем как тянучка. Приятная. Хотелось, чтобы она длилась как можно дольше. Но, увы, и эта тишина была нарушена. На этот раз – Роксаной.
-А ты ведь счастлив, Эш, - произнесла она негромко, улыбаясь.
И он улыбнулся ей в ответ:
-Конечно.
Все мы были счастливы в тот день, похожий на великое множество дней, что были «до». До исчезновения Эша, до того, как связь между нами четырьмя начал рушиться, до того, как мы начали отдаляться друг от друга, до того, как дружба начала превращаться в нечто иное. Каким же прекрасным было это время «до». Оно было беззаботным, оно принадлежало только нам четверым. Они: этот город и это время. Мы были королями и королевами этого места, оно жило по нашим законам и правилам, мы делали все, что хотели, у нас было все, о чем только могли мечтать подростки. Понимающие родители, деньги, своеобразная слава. У нас были мы, в конце концов. И мы думали, что это время будет длиться вечно. А оно предательски оборвалось тогда, когда этого можно было ожидать меньше всего. Ушло, исчезло, забрав с собой одного из нас. И мы, словно падшие ангелы, оказались изгнаны из рая в реальный мир, оказавшийся слишком жестоким для нас.
Реальность – страшная сила. Она-то нас и уничтожила, избрав для каждого самую страшную казнь.