-Орель! - А что такой маленький? - Болель! (с)
Терри, прочитай это... только другим читать не давай, ладно? ^^
читать дальшеПрокопян сидит перед компом который час, портя свое и без того далеко не идеальное зрение. Он читает чьи-то ориджи, чьи-то драбблы, смеется над глупыми шутками, и улыбается смешным. Он заходит на любимые дневники, смотрит новые арты и фанарты, любуется, ловя новые идеи, и тут же запуская их в небо бумажными голубями.
Прокопян когда-то учился делать оригами. Не получалось, да и наскучило ему это быстро, как всегда. Как наскучило когда-то учиться рисовать, писать стихи, как исчезло желание петь или быть актером, или еще черт знает кем. Прокопян нетерпелив, он жаждет всего и сразу, он не умеет отделять мечту всей жизни от мелких желаний. Настоящие мечты сами находят его, цепляются, держатся, и он не в силах оторвать их от себя. Но все равно пытается, дурак.
Прокопян всегда хотел понимать людей, хотя бы тех, что близки ему - но не мог. Он вглядывался в черты их лица, изучал мимику, взгляды, жесты - и не понимал ничего. Чужие мысли и чувства всегда были для него недостижимы, как и причины, по которым эти люди, от которых он отдалялся вполне осознанно, цеплялись-хватались за него, останавливая.
"Зачем я им сдался?" - спрашивал он себя снова и снова, и не находил ответа.
Иногда он жалел о тех людях, что он оставил, о том, что они стали для него просто приятелями, перестав быть друзьями. Он смотрел на них издалека, вздыхал, но - неизменно - отворачивался, находил других, тех, кто считал его другом, кого считал другом он. А, возможно, они действительно были друзьями.
Иногда Прокопян расставался с ними тяжело, влюбившись в чужие взгляды на жизнь, в чужие остроумные фразы и улыбки, в чужую жизнь, частью которой он попытался стать, но не смог. Иногда он сам уходил, с гордо поднятой головой, чувствуя взгляд в спину, боясь обернуться, боясь остаться.
Дурак.
Он всегда думал, что другого такого - нет. Нет еще большого придурка, у которого тараканов в голове куча, и все - разных видов. Ему нравилось считать себя самым-самым, хотя бы просто самым сумасшедшим из своего окружения.
Жаль, что его иллюзиям было суждено исчезнуть.
Она ворвалась в его жизнь внезапно, как первый снег. Ее никто не ждал, а она пришла - она всегда так делает, до сих пор. Она сказала, что ей нравится, как он пишет, и он поверил сразу же - в приятное всегда легко поверить. Он вцепился в нее руками и ногами, в ту, кого ошибочно посчитал похожей на себя, пусть немного, но все же.
Ее звали Терри. Ее до сих пор так зовут. Он зовет. Он произносит это имя с улыбкой, сладко урча и жмурясь от удовольствия, он рассказывает ей о своей жизни, думая, что ей, наверное, неинтересно. Он ее любит даже, наверное. И боится - её же.
Она слишком много знает о нем, слишком хорошо его понимает. Она знает о Прокопяне то, чего он сам не знает о себе. И это пугает, невероятно, сильно, до мурашек по коже и сердцебиения оглушительного просто же.
"Зачем я ей сдался?" - спрашивает Прокопян себя, не понимая. - "Зачем я ей нужен, ребенок с тараканами вместо мозгов, дурак настоящий, абсолютный, со всеми своими псевдофилософскими идеями и словами не нужными никому? Никому, кроме нее".
Он не понимает, он злится, боится, не знает, что делать.
Он смотрит на нее с благоговением и восхищением, он гордится ею, он делает ей комплименты, и не читает ее ориджи. Он не хочет, его не тянет, он сам не знает почему, и порой ему кажется, что он просто боится снова ее не понять. Опять.
Он с опаской заходит на ее дневник, пролистывает страницу снизу вверх, замирая на поздравлении с днем рождения для него, Прокопяна, соавтора, единственного и неповторимого. Любимого соавтора - так хочется думать, так хочется верить.
Он открывает один из текстов - для него тоже, да, он читает, вчитывается, не глядя между строк - у Терри это не нужно, в этих текстах она притворяется открытой книгой, позволяет сунуть нос куда не следует, чтобы захлопнуться, когда ты попытаешься заглянуть глубже. Он не заглядывает. Он не привык смотреть вглубь, он не привык понимать. Ему нравится быть обманутым, очарованным иллюзией простой красоты и прямолинейности. Он верит в то, что считает обманом, он обманывает себя - сам.
Дурак.
Он читает у Терри и о Терри, он хочет закрыть страницу, забыть, вытрясти из головы эти знания. Но не может. Текст зацепил, взгляд невозможно оторвать от строчек, и он читает, читает, читает... понимая.
Ему страшно, он хочет узнать еще больше, но боится натолкнуться на невидимую преграду, попасть в несуществующую ловушку. Ему сложно побороть этот страх, он кусает отчаянно губы, но упрямо идет вперед, желая узнать - а правда ли...?
Хлопает входная дверь, Прокопян закрывает Оперу, и идет встречать соавтора.
Соавтор красивый и умный, соавтор студент и трудяжка, соавтор - недостижимый идеал, у которого есть чему поучиться. Но не Прокопяну. Прокопян хочется научиться всему сам, он мечтает о собственном жизненном опыте, не понимая, наверное, что его надо перенимать у других.
Он молчит о том, чего не понимает, но Террик и так все знает, не правда ли?
Прокопян улыбается своим мыслям, подходит к Террику, уже повесившему шубку в шкаф, и обнимает ее, крепко-крепко, забывая о том, что может причинить боль и бурчит что-то неслышно, непонятно.
-Что? - переспрашивает Терри, не пытаясь оторвать от себя странного сегодня соавтора.
-Дурак, - отвечает Прокопян, и сжимает ее еще крепче в своих объятия. - Придурок. Ничего не понимаешь, а уже... Люблю я тебя. Дурак.
Терри улыбается - он не видит, но знает. Она любит его - по своему. Он хочет, чтобы она была рядом всегда, и терпела всю ту чушь, что он пишет ей, для нее, о ней и вообще...
Несбыточная мечта.
Или нет?
Он никогда не умел понимать людей. И себя - в том числе.
читать дальшеПрокопян сидит перед компом который час, портя свое и без того далеко не идеальное зрение. Он читает чьи-то ориджи, чьи-то драбблы, смеется над глупыми шутками, и улыбается смешным. Он заходит на любимые дневники, смотрит новые арты и фанарты, любуется, ловя новые идеи, и тут же запуская их в небо бумажными голубями.
Прокопян когда-то учился делать оригами. Не получалось, да и наскучило ему это быстро, как всегда. Как наскучило когда-то учиться рисовать, писать стихи, как исчезло желание петь или быть актером, или еще черт знает кем. Прокопян нетерпелив, он жаждет всего и сразу, он не умеет отделять мечту всей жизни от мелких желаний. Настоящие мечты сами находят его, цепляются, держатся, и он не в силах оторвать их от себя. Но все равно пытается, дурак.
Прокопян всегда хотел понимать людей, хотя бы тех, что близки ему - но не мог. Он вглядывался в черты их лица, изучал мимику, взгляды, жесты - и не понимал ничего. Чужие мысли и чувства всегда были для него недостижимы, как и причины, по которым эти люди, от которых он отдалялся вполне осознанно, цеплялись-хватались за него, останавливая.
"Зачем я им сдался?" - спрашивал он себя снова и снова, и не находил ответа.
Иногда он жалел о тех людях, что он оставил, о том, что они стали для него просто приятелями, перестав быть друзьями. Он смотрел на них издалека, вздыхал, но - неизменно - отворачивался, находил других, тех, кто считал его другом, кого считал другом он. А, возможно, они действительно были друзьями.
Иногда Прокопян расставался с ними тяжело, влюбившись в чужие взгляды на жизнь, в чужие остроумные фразы и улыбки, в чужую жизнь, частью которой он попытался стать, но не смог. Иногда он сам уходил, с гордо поднятой головой, чувствуя взгляд в спину, боясь обернуться, боясь остаться.
Дурак.
Он всегда думал, что другого такого - нет. Нет еще большого придурка, у которого тараканов в голове куча, и все - разных видов. Ему нравилось считать себя самым-самым, хотя бы просто самым сумасшедшим из своего окружения.
Жаль, что его иллюзиям было суждено исчезнуть.
Она ворвалась в его жизнь внезапно, как первый снег. Ее никто не ждал, а она пришла - она всегда так делает, до сих пор. Она сказала, что ей нравится, как он пишет, и он поверил сразу же - в приятное всегда легко поверить. Он вцепился в нее руками и ногами, в ту, кого ошибочно посчитал похожей на себя, пусть немного, но все же.
Ее звали Терри. Ее до сих пор так зовут. Он зовет. Он произносит это имя с улыбкой, сладко урча и жмурясь от удовольствия, он рассказывает ей о своей жизни, думая, что ей, наверное, неинтересно. Он ее любит даже, наверное. И боится - её же.
Она слишком много знает о нем, слишком хорошо его понимает. Она знает о Прокопяне то, чего он сам не знает о себе. И это пугает, невероятно, сильно, до мурашек по коже и сердцебиения оглушительного просто же.
"Зачем я ей сдался?" - спрашивает Прокопян себя, не понимая. - "Зачем я ей нужен, ребенок с тараканами вместо мозгов, дурак настоящий, абсолютный, со всеми своими псевдофилософскими идеями и словами не нужными никому? Никому, кроме нее".
Он не понимает, он злится, боится, не знает, что делать.
Он смотрит на нее с благоговением и восхищением, он гордится ею, он делает ей комплименты, и не читает ее ориджи. Он не хочет, его не тянет, он сам не знает почему, и порой ему кажется, что он просто боится снова ее не понять. Опять.
Он с опаской заходит на ее дневник, пролистывает страницу снизу вверх, замирая на поздравлении с днем рождения для него, Прокопяна, соавтора, единственного и неповторимого. Любимого соавтора - так хочется думать, так хочется верить.
Он открывает один из текстов - для него тоже, да, он читает, вчитывается, не глядя между строк - у Терри это не нужно, в этих текстах она притворяется открытой книгой, позволяет сунуть нос куда не следует, чтобы захлопнуться, когда ты попытаешься заглянуть глубже. Он не заглядывает. Он не привык смотреть вглубь, он не привык понимать. Ему нравится быть обманутым, очарованным иллюзией простой красоты и прямолинейности. Он верит в то, что считает обманом, он обманывает себя - сам.
Дурак.
Он читает у Терри и о Терри, он хочет закрыть страницу, забыть, вытрясти из головы эти знания. Но не может. Текст зацепил, взгляд невозможно оторвать от строчек, и он читает, читает, читает... понимая.
Ему страшно, он хочет узнать еще больше, но боится натолкнуться на невидимую преграду, попасть в несуществующую ловушку. Ему сложно побороть этот страх, он кусает отчаянно губы, но упрямо идет вперед, желая узнать - а правда ли...?
Хлопает входная дверь, Прокопян закрывает Оперу, и идет встречать соавтора.
Соавтор красивый и умный, соавтор студент и трудяжка, соавтор - недостижимый идеал, у которого есть чему поучиться. Но не Прокопяну. Прокопян хочется научиться всему сам, он мечтает о собственном жизненном опыте, не понимая, наверное, что его надо перенимать у других.
Он молчит о том, чего не понимает, но Террик и так все знает, не правда ли?
Прокопян улыбается своим мыслям, подходит к Террику, уже повесившему шубку в шкаф, и обнимает ее, крепко-крепко, забывая о том, что может причинить боль и бурчит что-то неслышно, непонятно.
-Что? - переспрашивает Терри, не пытаясь оторвать от себя странного сегодня соавтора.
-Дурак, - отвечает Прокопян, и сжимает ее еще крепче в своих объятия. - Придурок. Ничего не понимаешь, а уже... Люблю я тебя. Дурак.
Терри улыбается - он не видит, но знает. Она любит его - по своему. Он хочет, чтобы она была рядом всегда, и терпела всю ту чушь, что он пишет ей, для нее, о ней и вообще...
Несбыточная мечта.
Или нет?
Он никогда не умел понимать людей. И себя - в том числе.
@темы: драбблы, Ну дык, ёпт..., Мое, Ориджинал