Доза.

[...искренне ваш, Прокопян]

Название: Доза.
Автор:  Prokopyan и  Tyrrenian
Рейтинг: держится в строжайшем секрете от авторов.
Жанр: А хз.
Дисклеймер: Все принадлежит нам. Вообще все!
Предупреждение: наверное, депрессивный фик.
Размещение: невозможно без согласия авторов.

========================================

Эл

Курит. Как и всегда, во время каждой из наших редких встреч. Сидит на диване, расслабленно, лежит даже… лежит в позе «сидя»… И курит, медленно затягиваясь, еще медленней выдыхая дым… через нос…. Не смотрит на меня. Сидит, уставился в экран телевизора невидящим взором. Ему плевать, что там идет. Ему интересно, что я делаю в его квартире. Я ведь так редко тут бываю…
Я молчу. Стою в дверях, не зная, что сказать, сам толком не понимаю, что делаю тут. Почему всегда, оказываясь в трудной ситуации, я прихожу к нему? Он ведь… убийца. Враг. Наверное…. Он пытался меня убить… дважды… не удалось. Он… враг? Но я прихожу к нему.… Несмотря на это. Я… сомневаюсь? Ха…
-Что ты здесь забыл?
Ах, на меня обратили внимание! Скосили глаза и смотрят, скользят взглядом по худощавой фигуре. Изучающе. Да чего там изучать! Он же и так меня знает как облупленного!
-Давно не виделись, - натянуто улыбаюсь.
Сказал, честно говоря, первое, что в голову пришло. Говорить о том, что случилось, как-то… хм… не хочется. Хотя нет,… не в том смысле… хочется! Потому что рассказать о сегодняшнем «происшествии»… Ох. Потому что мне необходимо выговориться, а выговариваться-то больше, кроме него, некому…
-Мне повторить вопрос? – приподнимает одну бровь.
Эх, нарисовать бы его… или, на худой конец, сфотографировать. Он же красив. Как бы. Ну.… Мне его внешность кажется привлекательной. АААА! Не просите объяснять, что может быть привлекательного в тридцатилетнем мужчине, с тремя шрамами на лице и рыжими длинными волосами, собранными в хвост. Что-то, видимо, есть! Если уж у него с личной жизнью все в порядке.… Нет, я с его личной жизнью не связан! Да не слежу я за ним! РРР… Он сам так говорит. Правда.… Нет, хотите, я у него спрошу? Прямо сейчас? Думаете, мне слабо?! А мне…
-Да нет, не надо…
А мне действительно слабо. Он… в общем, лучше не заставлять его повторять вопрос. Это может быть весьма… хм… болезненно. Да, именно болезненно. У меня после одного такого… хм… повтора шрам остался.… На боку. Левом. Там, где поджелудочная. Не знаете, где это? Ну, полистайте анатомический справочник…
-Мне поговорить с кем-нибудь надо…
-Почему обязательно со мной?
А у него голос хриплый. Словно бы он простывший. Но он не простывший, вы не думайте! Я его вообще ни разу в жизни больным не видел. И на здоровье он никогда не жалуется. Даже когда у него ожог в пол-лица, свежий еще! Помните, я говорил, что у него три шрама? Так вот, один из этих шрамов – от ожога. На правой части лица. На лбу и скуле. Он еще слепой на правый глаз. А глаз этот у него такой страшный.… Даже вспоминать не хочу. Я же его видел сразу после ожога.… Ой, мама… Хорошо, что сейчас он на этом глазу повязку носит.
-А с кем еще? – ответил я на его вопрос машинально.
Он не любит, когда на его вопросы отвечают вопросом. Хронически. Раздражается от этого сильно. М-да…
Нахмурившись, поворачивается ко мне лицом. Смотрит прямо в глаза, испытующе так, словно на прочность проверяет. Не выдерживаю и пяти секунд – отвожу взгляд. Как и всегда.
-Верно, не с кем, - улыбается, понимающей такой улыбочкой – Садись.
Хлопает по дивану рядом с собой. И снова поворачивается лицом к телику. Дался ему этот телик! Как будто там могут показать что-нибудь интересное.
Послушно сажусь рядом на старый, скрипучий диван. Он жесткий, но удобный. Особенно удобно на нем лежать. Главное – подушку под голову положить. А то, если голову на подлокотник класть, то потом вся рожа в синяках будет. Ну, ладно, не вся. Только с той стороны, на которой лежишь.… Ну, вы меня поняли. Наверное. Уф… Фиговый из меня рассказчик. Говорят.
-Ну, о чем хотел поговорить?
В его квартире все пропахло ужасным запахом табака. Неприятным, гадким… Не люблю. Но попросить перестать курить как-то боязно. Мало ли, как он отреагирует? Хотя, кого я обманываю… Себя, что ли? Он перестанет курить, если я попрошу. Главное слово не «я», а «попрошу», конечно. Почему я тогда не прошу, да? Ну,… я не представляю его без сигареты. Совсем. Только если.… Хм. Нет, этого вам знать не положено.
Не знаю, как начать. Как начать рассказывать ему о «происшествии». Хорошее такое слово – «происшествие». За ним можно скрыть все, что угодно. Ну, если это выходит, хоть немного, за рамки обычного, будничного, приемлемого. Прячу за ним сейчас все свои эмоции, свой… страх. Только он-то все равно все видит. И я вижу. А больше-то прятать не от кого! Мы здесь одни.
Наверное.
Смотрю мимо него на окно. Пятый этаж. Пропахшая табаком полупустая квартира. Полузаброшенный район города. Окраина города. Серые улочки, серые дома. Заброшенные здания. Недостройки. Мусор на улицах. Шпана с бандитскими наклонностями. Наркоманы в подворотнях. Будущие убийцы, грабители. Нынешние воры. И никому нет дела до нас двоих. Никому…
Наверное.
Я слишком много сомневаюсь, да? Ну, в этом весь я. Уж простите. Сколько себя помню – всегда в чем-то сомневался, начиная от того, что земля круглая и заканчивая тем, с настоящими ли, кровными родителями я живу. Жил. Жил, жил и умер. Вот и вся биография. Моя. Только я пока еще не умер! Слава Богу.… Хотя я в него не верю.… Никто здесь не верит. Ни я, ни он. Ни те немногие, кто еще не утратил рассудок в этом забытом богом месте.
-Хэй, о чем хотел поговорить?
Щелкает пальцами у меня перед глазами, привлекая внимание. Вечно он так делает. Как в фильмах. Но ему идет этот жест. А еще ему пойдет с распущенными волосами.… Да-да – наверное.
-Да так...
Привычным движением, совершенно машинальным, взъерошиваю светлые волосы. Вредная привычка, выдающая меня с головой. Я всегда делаю так, когда волнуюсь. Да, я волнуюсь! Знаю, что незаметно. Но я, правда, волнуюсь. Чес-слово!
-А ну колись, мелкий!
Хватает за шею. Больно. Пальцы впиваются в кожу. Останутся синяки. После встреч с ним всегда остаются синяки. И это еще называется «легко отделался». Он же вспыльчивый. Я уже говорил, да? Но он отходчивый, вы не подумайте! И вообще он… нет, этого я не скажу. Не дождетесь! Я это напишу: «Он хороший. Чес-слово.… Нет, все-таки – наверное».
-Хватит отключаться от реальности! Бесит!
Толкает меня на диван. Головой об подлокотник. Больно. Больнее, чем цепкие пальцы на шее. Но пальцев… уже нет там. Они давят на плечи, заставляя лежать. И в шею больно впивается угол подлокотника. Но приходится терпеть. Вырывать бессмысленно – он сильнее. И он не отпустит, пока я не скажу.
-Извини.
Отпускает. Так… предсказуемо? А вот и нет. Я думал, он отпустит меня, после того, как я расскажу ему то, что хотел. То, что уже не хочу. Но он, ять, совершенно непредсказуем! Я знаю его чертовых пять лет, но я не знаю о нем равным счетом ничего! А он, кажется, знает обо мне все. Вообще все.
Отпускает после извинения, смеется, прикрывая глаза тыльной стороной ладони, запрокидывая голову назад. У него странный смех. Такой… рваный, что ли. И с придыханием. Как будто ему не хватает воздуха и приходится постоянно, почти ежесекундно вдыхать. Вдыхает громко. Даже со свистом. И через рот. Когда смеется.
Смех прерывается так же неожиданно и резко, как и начался. Он снова серьезно смотрит на меня, прямо в глаза. И я снова не выдерживаю и пяти секунд. Пяти секунд непрерывного взгляда в его глаза цвета аквамарина. Нереального цвета. В его глаз, если быть точным. Второй сокрыт от меня повязкой. Черной.
-Ты хочешь заставить меня повторить вопрос трижды?
Поспешно мотаю головой. Отрицательно. Не хочу. И не буду.
Сажусь и снова оказываюсь так близко к нему. Это приятное ощущение. Приятен тот факт, что мне разрешено сидеть рядом с ним. Приятно понимать, что я все-таки дорог ему. Как-то по-своему дорог. Возможно, он даже считает меня другом… Другом?! Да что это я… сентиментальничаю, а?
-Меня засекли, когда я компромат один снимал.
Говорю, потирая переносицу. Еще одна вредная привычка. Просто способ не смотреть в глаза, не смотреть на собеседника. Прятать взгляд способ. Неплохой. Но все равно – вредная привычка.
-На кого?
Говорит, растягивая гласные. Заинтересовался?
Как будто не понимает, что я не могу сказать. Военная тайна, блин! Секрет фирмы… Не то, все не то.… Нет правильного.… Есть! Этика! Профессиональная этика, так сказать. Так и говорю!
-Не могу сказать. Профессиональная этика, понимаешь?
-Понимаю, - кивает.
Ну, да, кому ж, как не ему, понимать. У него этика-то похлеще будет. За нарушение ее можно и жизнью поплатиться. Если о нарушении узнают, конечно. Но там такие люди, что узнают. Если будут еще живы, в чем я, в случае с моим дорогим другом, ну очень сомневаюсь.
-Что хоть наснимал? Полезное что-нибудь?
Узнав самое главное, добившись своего, он расслабляется. Заметно. Ложится. Мы поменялись местами. Теперь сижу я, а лежит он. Вот только сверху вниз смотрю все равно не я...
-Да так. Педофилию всякую.
Стараюсь говорить небрежно. Стараюсь не вспоминать «педофилию всякую». Но все равно – всплывает. На границах памяти, так сказать. Ну, очень живыми образами. Милый мальчик, мальчик-фей…
-Педофилию?
Он присвистнул. К чему бы это?
-Это серьезно.
Ах, вот к чему…
-Это статья, ты в курсе?
-В курсе…
Конечно в курсе! Как будто не знает, что я учился на юриста. Не доучился, правда.… Но, даже не будучи бывшим студентом, можно догадаться, что педофилия – это статья! Я же не идиот, в конце концов?
-Именно поэтому я и попал. Снял бы простую измену, за мной бы так не гонялись. А тут – статья… Педофилия гомосекная…
Он снова присвистнул. Наверное, у него именно потому и нет вечно денег, что свистит много. М-да…
-Значит, гомик-педофил, н-да?
Киваю. Улыбается. Медленно губы растягиваются в хищной улыбке, обнажается ровный ряд белых зубов. И два острых клыка. Вампир, блин, недоделанный…
-Кажется, я знаю, на кого твой компромат.
Оу. А вот это уже интересно…

Фей

У кошек приятная шерсть: густая, гладкая, с густым подшерстком и жесткими остевыми волосками. У кошек гибкое тело, способное расслабляться в любой момент, абсолютно подчиняющееся хозяину. У кошек острые когти. И если бы у меня был шанс стать котом, я бы располосовал ими лицо мужчины рядом.
Сколько ему лет? Тридцать? Сорок? Я никогда не умел определять возраст людей по их внешности. Глупо доверяться собственным глазам – они только и умеют, что лгать. Не врет одно лишь тело в момент оргазма. Кому, как не мне знать это?
Клиент отрубился почти мгновенно, предоставив мне полную свободу действий, а я… я обчистил его портмоне, проверил наличие заначки в карманах пиджака и брюк и только потом выскользнул за дверь гостиничного номера.
Холод. Это не зима на улице, не полные презрения взгляды обслуги – это жуткая, давящая на плечи усталость от себя самого. Глупо. Все так глупо и нелепо. Сын учителя и библиотекаря, потомственный аристократ, я провел последние два года, кочуя из одной постели в другую. И были лица, руки, поцелуи.
Первым стал мой собственный учитель, отловив после уроков и прижав спиной к стене. Он был первым и единственным, кто имел меня в этой жизни. Потому что мне не понравилось, было больно и противно. Когда мужчина опустил меня на пол школьного коридора, всего в поту, крови и липкой сперме, я проблевался прямо на его вычищенные до блеска ботинки. Так-то тебе, тварь. А он только испуганно просил прощения и умолял ничего не рассказывать, кому бы то ни было. И конечно, я все рассказал.
Поэтому вторым стал следователь, которого уже я имел прямо в его кабинете, нагнув над столом. И мне понравилось. Понравилось до умопомрачения, до обжигающего зуда между лопаток, до яростного крика в душной тишине. А потом была усталость, неловкие попытки любовника оправдать себя за произошедшее. Я же смог только неумело плюнуть ему в лицо и, стерев с подбородка капельки слюны, выйти прочь. Чтобы навсегда раствориться в некогда родном городе.
Вот так, легко и просто, без эмоций и переживаний, я потерял свое прошлое, чтобы обрести настоящее. В роли элитного любовника для богатеньких папиков. Для чего все это было? Наверное, гормоны расшалились. Я заложил учителя из банального любопытства: посмотреть, как отреагируют другие, но не получил никакого удовольствия. Я трахнул следователя, чтобы разобраться в собственной ориентации, но не испытал ничего принципиально нового. И скука стала моей верной спутницей.
Их было пятьдесят восемь. Все состоятельные, взрослые, имевшие семьи и детей. Мои любовники менялись, передавали меня из рук в руки, словно ценный приз в течение трех лет, а я… Я помнил каждого из них. Восемнадцатый любил покусывать мою шею, сорок пятый – когда его перед сексом хлестали плеткой. У тридцатого были невыразительные болотного цвета глаза. У седьмого – мозолистые руки с татуировкой «ВАСЯ» на костяшках пальцев. И еще тысяча мелких, никому ненужных деталей.
Идеальная память. Я с легкостью мог вспомнить, что ел на завтрак семь дней назад, что прочитал пятнадцатого января две тысячи второго года на третьем от входа рекламном плакате на станции «Гагаринская», в каком порядке стояли шампуни на полке в ванной три месяца назад. Я помнил все, и это сводило с ума.
Память стала моим проклятием, моим наваждением. Я пил, кололся, но все же был вынужден вернуться в реальность – расплачивался с долгами.
Через неделю после побега из дома я взвыл. Хотелось вернуться домой и… пожрать. Именно так. Некультурно, набивая полный рот, глотая огромные куски, смачно срыгнув напоследок. Но на пути мне встретился Рок. Это не имя – кличка. Уже в постели поздно ночью, поглаживая пальцами мой вздутый от переедания живот, он рассказал мне о ее значении. Бред. Возомнил себя судьбой, кармой и вопил об этом направо и налево. Но сутенер из него вышел знатный. Жаль, что рока прирезали спустя полтора года нашей совместной деятельности.
Я к тому времени успел наработать базу постоянных клиентов, худо-бедно разобраться с правилами и принялся за дело самостоятельно. Можно было бы спросить, какого лешего все эти мужики западали на меня, позволяли трахать себя всеми возможными способами. Можно было бы, но… Я никогда не интересовался этим вопросом – скучно. Мне вообще почти все было скучно в этой жизни: есть, спать, ублажать клиентов, тратить деньги. Я ждал чего-то иного, опасного, убийственно злого, болезненного. Чтобы кровь ручьем и кишки наружу, чтобы стереть из памяти всю прошедшую жизнь.
Вот так и оказался я в коридоре гостиничного номера с несколькими тысячами евро в кармане и рассеченной мочкой уха, из которой текла горячим ручейком на плечо кровь. Тепло. Хоть что-то.
Новый любовник обещал незабываемые ощущения, что, впрочем, было предсказуемо, учитывая мою маленькую особенность. Он вытащил из кейса плетки, наручники, фаллоимитаторы и просил сделать ему больно. Дилетант. Пришлось притащить из бара ножик для колки льда и сделать ему действительно больно, надрезая слегка кожу на возбужденном члене. Клиент стонал, рыдал, извивался, принимался молить о пощаде… Скучно.
Я устало провел рукой по взъерошенным волосам и направился к выходу, на ходу натягивая куртку. В кармане лежала крупная сумма, левая рука слегка побаливала от неудачного падения неделю назад, а сердце… испуганно трепыхалось в груди, предчувствуя скорую встречу.

* * *
Ас

Зима. Фигово. Потому что хочется осени. Хочется желтых листьев на асфальте, хочется слегка подмерзших, покрывшихся тонкой корочкой льда луж, хочется инея на голых ветках деревьев. Но больше всего хочется дождя. Понимаю, что иней и лед с дождем как-то не вяжутся, но… хочется вот всего этого, и чтобы сразу, вместе. А дождь чтобы долгий, мелкий, нудный.… И чтобы свежестью пахло тоже долго.
Зимой на человека в дорогой брендовой куртке, лежащего на скамейке, оглядываются, смотрят так странно. Как на идиота. Возможно, я и есть идиот. Вот только тогда эти прохожие – идиоты не меньше.
Почему они не понимают? Почему практически никто в этом чертовом, богом забытом (ишь, как сказал!) месте не может понять человека, которого просто.… Да просто достало все! Достала извечная манерность, достали нормы морали, мнение общества… Общество – та же толпа. Тупая, неорганизованная толпа! Что эта толпа может сделать, что эта толпа может понимать...?
«Не убий». Угу. А если на тебя направлено дуло пистолета, и единственный шанс выжить – убить самому?! Тогда, что, тоже – «не убий»?! Сдохни, но «не убий», да?! А я, может, жить хотел в тот момент! До усрачки, блядь, жить хотелось! Так хотелось, что убил. Впервые в жизни.
Сейчас убиваю часто. Ну, как, часто. Со стабильной частотой. Ишь, как сказал…
Сейчас убивать не так страшно. Не сижу потом рядом с трупом по пять часов кряду, стараясь не думать, что это я – убийца. Не объясняю невнятно полиции, что «я не виноват, это была самозащита». Не мучаюсь угрызениями совести. Если я, блядь, по каждому убиенному угрызаться тут буду, то мне, блядь, ни на что другое времени не хватит! А я жить хочу. Нормально жить, в смысле. Чтобы, знаете, в центре города, чтобы красиво. Чтобы на улицу выходить, и не опасаться, что сегодня последний день живу. Но это мечты. Несбыточные, угу-угу.
Сегодня я взял выходной. Ну, как, выходной… Самовольный отказ от выполнения обязанностей. Правда, за этот отказ меня никто не накажет – некому. Я сам себе начальник. В кои-то веки.
Итак, выходной. Да, выходной. Зачем, спрашивается? Ну, как бы это сказать… Он мне просто понравился. Да не выходной – мальчишка! Мы ж таки уболтали Эла показать те самые фотографии.… Ну, те самые. Тем более что Рокс догадался, кто на них. Еще бы ему не догадаться! Это ж его постоянный клиент… Нет-нет-нет, не в том смысле! Даже не думайте о таком в связи с Роксом! Он у нас – гетеросексуал закоренелый. Гетеросексуал в законе, блядь… Последнее слово – не про него. Даже не думайте.
Итак, Эл показал нам те фотографии. Не все, конечно. Самые… хм… сочные оставил при себе как эксклюзив для клиента. Но и тех, что он показал, хватило, чтобы заинтересоваться. Уж больно мальчик… интересный, что ли. С неординарным подходом к работе. Да уж, лучше и не скажешь. Неординарный, блядь.
После того, как я увидел те фотографии, я начал отлынивать от работы. Просто захотелось развеять скуку, поиграть. Последить за мальчишкой, полюбоваться. Он интересный экземпляр, между прочим. Занимается этим делом явно уже давно, профессионал. И, как всякому профессионалу, ему его дело наскучило. Это было видно по выражению его лица во время работы. Какой бы клиент ни попался – все равно. Вечно одно и то же скучающее выражение лица, вечно один и тот же равнодушный к происходящему взгляд. Как долго он этим занимается? И сколько ж ему лет, черт возьми?! Выглядит-то совсем мальчишкой.… Если не смотреть в глаза.
Сегодня я, наконец-то, решил поговорить с ним. Просто назрела парочка вопросов, на которые ужасно хотелось получить ответы. И появилось желание сделать мальчишке одно предложение, которое мне в свое время показалось чрезвычайно заманчивым. Хотя, возможно, мне оно показалось заманчивым только потому, что делал его Рокс…
О, да! У Рокса просто талант привлекать людей! Сначала Эл, потом я, потом еще Рикки, и Найн… Нас много – мотыльков, прилетевших на его огонь. Нас много меньше – тех, кто все-таки задержался на почтительном расстоянии от обжигающего пламени. Нас всего четверо – тех, кого этот пламень греет, но не сжигает. Хотя порой мне кажется, что он сжигает. Только медленно, изнутри, не тело, но душу. Совсем не больно, но от того не менее пагубно. У Рокса талант убивать людей. Талант, который он просто не умеет контролировать. Хотя.… Умеет, вероятно. Просто не хочет. Это похоже на него больше.
Наконец, я увидел мальчишку в окнах гостиницы. Идет, поправляя куртку, проводя рукой по взъерошенным волосам. Не чтобы пригладить – просто привычный жест. Возможно, этот жест… успокаивающий. Вероятно. Скорее всего.
Сажусь на скамейку. На спинку скамейки, если быть точно. Ногами в тяжелых ботинках – на сидении. И плевать, что прохожие смотрят укоризненно. Что они там себе, блядь, понимают!
Мальчишка проходит мимо, не оглядываясь, даже не бросив на меня один из своих мимолетных равнодушных взглядов. Это, как ни странно, задевает. Для него ж старался, вставал! Блядь. Не ценит он стараний окружающих. Уж мы и так, и эдак изворачиваемся, чтобы привлечь внимание, а он все равно… Не ценит.
-Тебе не надоело?
Спрашиваю громко, не глядя на него. Не зачем смотреть – он все равно не увидит. Но каким-то задним умом понимает, что обратились к нему. Замирает. Спина – как натянутая струна. Неестественно прямая. Ему не надоело так спинку-то держать? Сколько раз его видел – все время с прямой спиной. А я, вот, вечно сгорбленный. И что с того?
-Не надоело то, чем ты занимаешься ежедневно-еженощно? Не стало скучно?
Оборачивается, наконец. Смотрит словно сквозь меня, словно не видит. Взгляд такой же, как у Рокса. Вот только когда Рокс смотрит на меня так, это не бесит. Это приятно. Потому что лучший взгляд – только для Эла. Остальные его, блядь, недостойны. Почему, спрашивается? Недостаточно сексуальны? Блядь. Я снова отвлекся.
-Стало.
И смотрит так подозрительно. Боится меня, что ли? Ни нада миня бояццо, я ангил! Угу. Падший.
Все еще смотрит. А взгляд такой тяжелый-тяжелый. Словно вот стоит он передо мной и думает, а не прикончить ли эту скотину, которая сначала заинтриговала, а потом вдруг заткнулась и в глаза теперь пытается смотреть, но как-то слишком много моргает. Мне просто соринка в глаз попала, вы не подумайте, я его из себя не выводил специально…
Прикончит – не прикончит, взорвется – не взорвется? Жаль, не лето. Я бы ромашку сорвал, погадал, пока его не доконает мое молчание. А молчать тяжело. Язык так и чешется сделать «предложение, от которого вы не сможете отказаться!». Но я молчу. Все еще молчу, все еще…
-Хочешь развлечься?
Уже не молчу.
-Как?
Ишь, ты! С какой готовностью мне ответили! Заинтересовался, значит, малыш?
Ответа на его вопрос я не знаю. Мне просто хочется притащить его в квартиру Рокса – место, где мы встречаемся иногда нашей недружной недокомпашкой. Мне хочется познакомить его с Роксом, чтобы рыжий привлек его внимание, заинтересовал, заинтриговал.… Но, с другой стороны, показывать Роксу его не хочется. Потому что Рокс заберет его у меня. Приманит на свой опасный огонек…
Отвечаю на его вопрос честно – пожимаю плечами.
-Давай познакомимся, что ли? – предлагаю, протягивая руку для рукопожатия и представляясь: Я – Ас.
Ас – сокращенно от ассасин. Ассасин – убийца. На многих языках.
Ас – не мое настоящее имя, конечно. Но в нашей недокомпашке по именам называть не принято. Некоторые своих имен настоящих даже не знают. Рокс говорит, что не знает. Вероятно, врет. Я свое имя знаю, помню и терпеть не могу. Слишком приторное, словно медом пропитанное. Не люблю я мед.
Мальчишка пожимает протянутую руку. Она у меня сухая и вся в мозолях. А у него кожа нежная. Как у младенца, блядь.
-Может, представишься?
Отрицательно качает головой. Ничего себе так начало знакомства!

* * *
Фей

Я торопился домой. В свою маленькую, неуютную квартирку с разломанной предыдущими жильцами ванной, лишенной электропроводки и горячей воды, но свою. Она была моим убежищем, единственной отдушиной в этом чертовом мире. И не из-за нарочно бредового дизайна единственной жилой комнаты: ярко-красные стены, кислотно-зеленый ковер на полу, черные потолок и мебель, а из-за множества книг, разбросанных повсюду. Ремонт я делал сам. Делал так, чтобы было невмоготу находиться в этом помещении дольше часа, нарочно не чинил ванную и водопровод, чтобы хотя бы злиться.… Даже подумывал разбить унитаз, чтобы довести тело до бешенства. Не рискнул, о чем сильно жалел сейчас, потому что уже через месяц опять стало… скучно.
Спасали только книги. Точнее, задачники по физике, математике, аналитической геометрии и прочему. Почему? Потому что точные науки не терпят тупого зазубривания, они требуют мыслить, искать новые пути решения. Все интереснее, чем читать книги. Хотя кое-что я перечитывал целых раза три… Не потому что не помнил содержания, а потому что… потому что с каждым прочтением видел в них все новые акценты, переворачивающие смысл. Но основой моего времяпровождения все же были задачки.
Еще в школе нам вдалбливали: каждая задача имеет минимум три решения. И я посвящал себя поиску этих решений.
Потому и спешил сейчас домой: на стене, среди тысячи налепленных на обои стикеров, белел листок с самой интересной для меня загадкой, найденной совершенно случайно в примечании одной из книг. Теорема Ферма. Пусть доказанная, пусть старая, но такая интересная. Я угробил на нее уже почти месяц, но так и не нащупал второго хода.
Задача была решена графическим методом, что вполне логично.… Также ученые пытались применить метод перебора, но это слишком долго и нудно…. Что же еще?
-Тебе не надоело? – странный голос. Скучающий. Он острым клинком пробился сквозь тугую вязь мыслей, чтобы выдернуть меня обратно в реальность. Неужели?.. - Не надоело то, чем ты занимаешься ежедневно-еженощно? Не стало скучно?
Я обернулся, бросив мимолетный взгляд на говорившего. Не он.… Жаль. Мне стало почти интересно от звука этого голоса. На скамейке сидел мужчина. Дорогая куртка (память тут же подсказала: Филипп Плейн, сто тридцать экземпляров на весь мир, стоимость – от двадцати тысяч. Евро, естественно. Пижон), не менее дешевые ботинки, и ожидание во взгляде кварцевых глаз. Привычно. Скучно. И вся фигура какая-то скучная: от кончика болтающегося почти у самой земли застиранного шарфа до макушки в легких завитках русых волос. Я не стал рассматривать его пристальней – все равно после вспомню каждую мелочь, вплоть до прилипшего к подошве листика, только ответил, уже зная, чего он попросит:
- Стало.
И потянулись минуты ожидания. В мозгу билась очередная идея, требовавшая срочной записи на бумагу и проверки, время явно поджимало, но мужчина молчал, просто разглядывая меня, как куклу в витрине. Скучно. Сколько в моей жизни было таких взглядов, сколько раз после них поступали «заманчивые» предложения.… А потом - ставшие уже привычными ритуалы, стоны, мольбы. Они всегда обманывали меня, а я забирал все имевшиеся у них деньги в плату за скуку. Но конкретно этому незнакомцу захотелось поверить. Если он рискнет открыть рот и произнести всего пару слов.
-Хочешь развлечься? – я хотел. Очень. Но сильно сомневался, что мужчина сможет мне помочь в этом. Наверняка опять: плетки, цепи, кровавые раны. Естественно, себя я трогать никогда не позволял – слишком ценным товаром стало мое тело, но наблюдать за искажающимися лицами клиентов было интересно. Первое время. Пара месяцев экспериментов с болью и наслаждением – и тайны тела перестали быть тайнами. А жаль…
-Как? – блеск в глазах, азарт. Он решил, что поймал меня на удочку любопытства, и он прав. В последнее время мне все чаще стало казаться, что еще немного – и я убью себя, не в силах выдержать эту чертову скуку. Или просто перестану дышать, чтобы посмотреть, что там – за гранью.… Но сейчас сердце замерло в ожидании – пусть он сделает это, пусть подарит мне еще хотя бы год жизни.
-Давай познакомимся, что ли? Я – Ас, - но мужчина только пожал плечами и протянул руку для пожатия. А ведь все могло быть гораздо интереснее. Пришлось проявить каплю вежливости, ответив на рукопожатие. Что за имя такое – Ас? Летчик что ли? Больше похоже на кличку. - Может, представишься?
На мгновение внутри промелькнуло нечто вроде смешинки. Новый клиент явно желал чего-то большего, чем обычно получали от меня клиенты, вот только ему явно никто не рассказал, что я никогда и никому не говорю своего имени. Потому что оно – только для близких, родителей, оставшихся в прошлой жизни, друзей, которых у меня никогда не было, и для Него. Мужчину, похоже, обидел мой отказ, но порадовало предложение:
- Можешь сам придумать мне имя.… Какое пожелаешь.
И снова долгая пауза. Он думал, решал, перебирал в голове варианты, и в итоге выбрал:
- Фей.
Я поморщился, вырывая руку из его стальной хватки, и побрел в сторону остановки. Фей. Опять. Ничего нового, ничего необычного. Так меня называл каждый третий, а значит, и этот мужчина был немногим оригинальнее предыдущих. Жалко, я ему почти поверил.
- Стой! – он догнал меня уже в самом конце аллеи, разворачивая к себе лицом и впиваясь пальцами в плечи. Неужели не понравилось мое пренебрежение? А в глазах – море обиды и непонимания. – Какого черта?
- Странно, что ты не догадался, Ас, - конечно, пусть его порадует тот факт, что я запомнил его имя…. Он же не знал, что я запоминал вообще все. – Мне неинтересно.
А дома ждала теорема, длинная, нудная, неразгаданная. Он молча шел за мной до остановки, сел следом в автобус, не скрываясь, прошествовал до дверей квартиры... И любопытство вновь подняло голову, заставив сердце биться чуть-чуть чаще, чем обычно.
Мужчина стоял на лестничной клетке, прислонившись спиной к ледяным перилам, и словно распиливал меня на куски глазами. Быть может, я ошибся?
Дверь смущенно скрипнула за спиной, показывая, что клиент вошел следом, а потом гулко хлопнула, обиженно звякнув автоматическим замком. Смешно, но Ас стал первым, кого я привел в свое жилище. И теперь он с легким выражением брезгливости на лице осматривал голые бетонные стены, залежи пыли в углах, грязные подтеки на потолке. Осматривал и не знал, что все это оставлено специально, чтобы организму было хуже, чтобы заставить чуть больше мучаться самого себя.
- Проходи, - я скинул с ног ботинки, спокойно наступая босыми ступнями на ледяной пол, и поманил мужчину следом, надеясь, что он не решится сделать шаг вглубь.
Конечно, Ас не стал разуваться в коридоре, но уже в комнате, ошарашено похлопав ресницами на веселенький давящий на психику дизайн, все же снял обувь, оставшись в красно-зеленых носках. Прям под цвет комнаты. Странно, но это сочетание заставило меня мерзко хихикнуть и тут же испуганно всмотреться в собственное отражение в зеркале. Как?
Я не смеялся с десяти лет, подавленный скукой, что наложило отпечаток на мою внешность: узкое, чуть удлиненное лицо, бледная кожа, короткие черные волосы, кукольные глаза, глубокого антрацитового цвета… и пара довольно глубоких складок, бегущих от носа к губам. Сейчас они были очерчены более явно из-за незнакомого ранее ощущения… Страх?
- Что смешного? – обиженно поинтересовался из-за спины Ас, заставив обернуться на его голос. А в голове – полная каша. Как? Почему? Почему я так реагировал на этого, в сущности, незнакомого человека?
Любая задача имеет минимум три способа решения. Для этой я выбрал самый простой.

@темы: Доза, оридж, мое, соавторство, мои мальчики