[...искренне ваш, Прокопян]

Прочитала этот фик несколько на месяцев назад. Он меня покорил, но я его потеряла. НАШЛА!!!

06.01.2009 в 23:53

Пишет  Возрождение:

\Death Note\фикшен\
Очень понравилось, поэтому - делюсь.

***

04.10.2008 в 22:46

Пишет [J]Sid Kasumi[/J]:

Название: Агония
Автор: Sid Kasumi
Бета: Mellomania
Пейринг: Matt/Mello
Рейтинг: NC-17
Жанр: Ангст
Дисклеймер: не имею ничего, все принадлежит ИМ

Сколько нам еще осталось дней в этой берлоге? В нашей берлоге… Думаю немного, потому что и ты и я бесконечно думаем об этом. Я пью кофе и думаю об этом, ты не ешь шоколад и думаешь об этом, после того, как от тебя почти ничего и не осталось ты, мой Мелло, сильно изменился. Мы сидим и думаем, напряженно и тяжело, а ты выбираешь, нет, ты решаешь что-то для себя, и я знаю, ты спросишь меня перед тем, как нас не станет, могу ли я «не стать» вместе с тобой. И я отвечу «да» не потому что я твой слуга, а потому что я не знаю, что буду делать без тебя, вернее я знаю, и поэтому иду с тобой. Мы срослись, наши имена срослись, наши тела спутались, и никто не сможет найти, где мое сердце, а где твое.
Я смотрю на твой шрам – он некрасивый. Кожа гнила, сохла, сваливалась с твоего лица… Он не красивый, он отхватил половину тебя, того самого мальчика, которого я смутно помню. И еще он напоминает тебе, что ты не первый, что ты – неудачник. Мне не гадко и не противно, мне кажется ты все такой же, что бы не было на твоем лице, но тебе теперь всегда безумно больно. Это голая плоть неприкрытая ничем, которая открывает мне тебя в полной мере, ты открываешь мне себя полностью. Я играю, ты, положив голову мне на колени, слушаешь музыку. Ты морщишься от боли или неудачных неприятных мыслей.
- Послушай, Мэтт… - начинаешь ты.
- Нет.
- Что нет?
- Чтобы ты там не придумал – нет.
- Ты еще ничего не слышал, - хмурится мой Мелло.
- Я и не хочу.
- Это будет последний шанс для меня.
- И для нас.
- Не говори чепухи, Мэтт, - резко подскакиваешь, - Выслушай меня.
- Я послушаю, а что потом?
- Потом…
- Ты в своем идеальном плане нашел место для нас…
- Каких еще нас?
Молчу и пожимаю плечами.
- Я тебя слушаю.
- Черт, ты ничего не можешь сделать…
- Я тебя слушаю.
- Что ты вбил в свою тупую голову?
- Я тебя слушаю.
- Если бы ты слушал, нас бы здесь не было! – кричит он и уходит.
Вот. Еще один день потерян. Чтобы понять такое простое чувство, как то, что между нами тебе твоей белой головки не хватает. Все что ты можешь – уйти испуганным, потому что ты боишься просто почувствовать меня рядом, и не можешь забыть обо всем, потому что боишься, что ничего тогда не останется. Я слишком хорошо тебя знаю. И ты, конечно, отлично об этом знаешь, поэтому совершенно естественно, что когда ты вернулся, я обернулся и спросил, не замерз ли ты, потому что дождь, а ты слегка улыбнулся, рядовой улыбкой и пожал плечами: «Нет». Сел в кресло и уставился в окно, ты, наверное, как тот безумный пожарный из рассказа Бредберри, ты готов смотреть, как растет трава, я тоже буду смотреть с тобой, хотя я и не люблю сочную зелень.
И для полноты своего образа я закуриваю, может и не очень хочется, но я нервничаю. С тобой я всегда нервничаю.
- Он не нравится тебе? Я об этом думаю иногда.
- Шрам? – пожимаю плечами. - Мне все равно.
- Но хуже, чем раньше.
- Это неважно.
- Я бы хотел тебе нравиться, - выдавливаешь ты и выходишь.
Смотрю вслед. Не двигаюсь с места, лучше сейчас тебе побыть одному. Нам осталось мало времени, а мы еще и теряем его, день за днем и час за часом, но я не могу позволить себе разрушить тебя. Друг с другом нам позволительно абсолютно все, и мы все равно несчастны, и с нами все равно что-то не так. Кто может быть ближе, чем мы? Рассыпанные кусочки нас по горизонту слепого света…Я стучусь в ванную, когда приходит время. Ты открываешь дверь резко и нервно.
- Чего тебе? – у тебя в глазах маленькие отражения меня, и я навсегда останусь в них. Мне страшно тяжело, и я не знаю почему. Боже, я просто ясно чувствую, что нас скоро не станет.
Нас не станет нигде, сотрутся все частицы, из которых мы состоим, и наш мир исчезнет, о нас забудут… Но если мы будем рядом, ты согласишься быть со мной?
Я толкаю тебя к раковине, ты неуверенно отступаешь назад.
- Ты не думал о том, что для меня – ты всегда номер один?
- Никогда не думал.
- Нет второго Мелло с обожженным лицом, нет второго Мелло, который любит шоколад, нет второго Мелло целующего меня, нет второго моего Мелло…
Усмехаешься, кладешь руки мне на плечи.
- Надеюсь, второго такого придурка, как ты, тоже нет, - смеется, мой маленький… - никто бы не стал идти за мной.
- Идти ЗА тобой все бы хотели, лишь бы рассмотреть твою милую задницу.
- Вот твоя привилегия, Мэтт, она принадлежит тебе.
Усаживаю тебя на раковину и начинаю стягивать твою ужасно неудобную, на мой взгляд, одежду. Как обычно, вожусь с брюками, и ты со скучающим видом смотришь на меня. Я матерюсь сквозь зубы.
- Ты идиот, - он расстегивает их и издевательски смотрит на меня, пожимаю плечами. Ну, руки у меня приспособлены только к кнопкам, а не к замкам, - Сколько лет тебя еще понадобится, чтобы научится делать это… - шепчет он на ухо, обхватывая меня за пояс ногами.
- Ты мне нравишься.
Он кивает куда-то в пустоту, и я облизываю пальцы, на секунду останавливаюсь, потому что он хочет, что-то сказать, но не говорит.
- Тебе сегодня больно?
- Справлюсь.
- Я аккуратно.
- Заткнись, Мэтт, и давай уже!
Ты крепко цепляешься за мои плечи пальцами. У нас традиция - раздет всегда ты, а я никогда не успеваю до конца. Я начинаю тебя трахать без прелюдий и смазки, ты улыбаешься этой своей неповторимой улыбкой и молчишь, пока тебе не становится совсем больно или слишком хорошо, хрипло стонешь мне в ухо, облизываешь его, покусываешь шею и командуешь, как ты любишь: «Давай быстрее, Мэтти, ты же можешь». И, конечно, Мэтти мог. Мэтти всегда все мог. Я вгоняю в тебя на полную, ты вдруг резко открываешь глаза и сжимаешь зубы.
- Ты что, охренел? – зло шипишь. Да, сегодня хочу тебя так и только так. И ты не поспоришь со мной в этом, Мелло, не сумеешь… Только не в этом, моя любимая сучка, - Блядь, Мэтт! Больно! – вопишь, а я трахаю тебя сильнее и сильнее, вгоняю член в тебя, а, сколько бы я тебя не трахал, в тебе всегда очень тесно. Ты бьешь меня по лицу со всей силой, но мне как-то неважно, хотя губу ты, дрянь, мне разбил-таки. И я знаю, что когда я делаю пару резких движений, ты начинаешь улыбаться, на самом деле ты любишь это, просто как обычно, строишь из себя бог знает что, мой Мелло… И когда ты рвано кричишь, я открываю глаза. На твоих бедрах наша сперма, но ты кричишь не поэтому - мои пальцы плотно впиваются в твой ожог, я забыл...
- Мне нравится, Мэтт, все хорошо…ммм…- ты тянешь звуки, кладешь голову мне на плечо. Мой Мелло все еще обхватывает меня ногами, я беру его на руки, чуть пошатываясь выхожу из ванной, и бросаю на кровать. Вечно мятые и холодные, когда в них ложишься, простыни.
- Сейчас покурю и притащу тебе мазь.
- И шоколад.
- О’кей, малыш. Мм…всегда ешь его после того, как я тебя трахну…
- На хрен пошел, - равнодушно говорит он, снова хмурясь. Я выпускаю дым. Лежим, смотрим в потолок. Он весь потрескавшийся, грязный. Это место не для тебя – одетого в дорогую одежду, пахнущего дорогим одеколоном и немного – на кончиках пальцев и шеи - шоколадом, когда мы часто целовались, твои губы пахли моими дешевыми сигаретами.
За окном льет дождь…Я помню, мы были маленькими, стояли над лужей и смотрели, как капли дождя смешиваются с целой лужей. Это то, как что-то единственное смешивается с чем-то большим и теряется там. Когда мы умрем, мы будем уже не Мелло и Мэттом, мы будем даже не Сидом и Нэнси, мы будем два трупа - два трупа, которые держатся за руки, и мы станем ничем.

«- У нас нет родителей, как у этих капель, мы станем чем-то бесплотным в этом приюте. Нельзя плакать, а я хочу реветь назло, чтобы они все поперхнулись, чтобы злились, и я буду есть их ненависть.
- А я хочу быть сильным. Я не хочу плакать.
- Маленькие дети не бывает сильными. Не спорь со мной!»

Мой Мелло, тогда мы знали, что все закончится плохо, но не думали что настолько. У нас тогда хотя бы было еще немного времени – на выдох и вдох. Ты бежишь – я выдыхаю. Ты летишь – крылья мои. Ты стоишь в огне – сгораю я. Я уничтожен тобой, я разобьюсь на твое счастье, у меня такая суть – принимать на себя все удары, до конца я буду твоими глазами, твоими губами, я буду за тебя поворачивать там, где ты не можешь, но на своем пути ты все равно будешь один.
Почему тебе не хватает того, что я знаю, что ты лучший? Почему же ты сам не можешь понять как важно то, что ты можешь еще держаться рядом?
- О чем ты задумался?
Качаю головой.
- А ну-ка говори! – больно пихаешь меня в бок, а потом садишься на меня сверху, собственнически целуя.
- Отвали, - он хочет меня ударить, но я удерживаю его руку. - Просто думаю о тебе.
- Я даже не сомневался в этом.
А ты знаешь, что я почувствовал, когда увидел тебя? Обгорелого, обугленного.... тяжело дышащего, задыхающегося… от тебя шел дым, ты пах горелым собой - ты пах смертью. Ты лежал там с телефоном в руке, и далеко кричали птицы. Я шел к тебе медленно, на ходу пытаясь понять что делать. Таким я никогда не видел моего Мелло. Ты дышал как сквозь рваные легкие - хрипел и приглушенно стонал. Наверное, непомерное чувство гордости не позволяло тебе кричать, орать, надрывая горло, и ты трясся весь, а я думал, что если ты сейчас умрешь на моих руках, то я буду думать, что это только я – причина того, что ты сгорел, потому что ты меня не слушал, как бы я не просил тебя быть осторожным…
Я бы растоптал все, что тебе так нужно. Но ты меня никогда не простишь.
Ты наклоняешься и проводишь своим язычком по моей шее, и я не могу вспомнить, когда мы стали любить друг друга, мне кажется, это было всегда.
- Выходи уже из своих мыслей, я знаю, ты в них со мной, но чувствую там не то…да?
- Да.
- Я никогда не смогу сказать тебе…никогда. Ты знаешь, да?
- Да…и я тоже, наверное…


Утром следующего дня, я курю около окна, а ты спрашиваешь, помогу ли я тебе.
Киваю.
Дождь и лужи.
- Ты знаешь, что любовь – это психическое состояние, связанное с высшей нервной деятельностью человека?
- Любовь – это мы, Мэтт.
…Я – агония… я – боль… я - тридцать восемь пуль в живое тело. Я – лед, я – огонь, я сразу все. И ты. Я – сигарета, сжатая в губах. Я – агония.
Мы близки. Мы близки сейчас…и ты меня победил. Я сломался. Я здесь. Я должен был сказать «стоп, мы доигрались». Нам же говорили остановится.
Пора. Уже пора. Хватит быть не здесь и не там. Я - смешанный с тобой – умираю. Я – мальчик из приюта – умираю. Я – Мэтт без тебя – умираю, я – Мэтт с тобой – умираю… Я Мейл… Я умираю. Я всякий…и меня нет. И уже никогда не будет. Только не с тобой. Только не на твоем пути…
Мне ни что не поможет. Только тридцать восемь пуль, если они полетят не в меня, но будет ли в этом смысл? Как ты сможешь жить без меня? Кто будет приносить тебе шоколад? Кто донесет тебя из огня до дома?..
В моем исчезающем разуме я вижу тебя и меня в безумном, неистовом танце, над Кирой, над L, над Ниа, над всеми теми, кого мы превзошли. Мы всех обыграли, и все обыграли нас. Мы выиграли у них дни нашего счастья, а они забрали наши жизни. Это был равноправный, честный обмен.
Я умираю…
Когда я уйду, и ты уйдешь, частицы исчезнут, исчезнут грани, молекулы, исчезнет огонь.
Я умираю…
Я ловлю ртом воздух, я цепляюсь за мысли, за последние воспоминания о тебе я цепляюсь пальцами… Где-то кричат птицы, где-то огонь, где-то есть ты. Но здесь тебя нет. И в тоже время – ты со мной.
Наши лужи… Мы так и не смешались со всеми.
Я знаю, что люблю тебя больше всего…
И я знаю, что первой и тридцать восьмой пулей был ты.
Ты был всем.
Всем ты и останешься…
Там где я упал.
Там где уже не поднимусь.
Там где люблю тебя с новой, нереальной силой…
Тут я умираю.
Тут нет уже ни тебя, ни меня…
И я в пустоте. И не с тобой. И не один…
Я – агония и боль, и все твои неудавшиеся планы, и ты. И мы оба любим друг друга и не забудем никогда.
И будем гореть.

@темы: Death Note, Яой, впечатления, Фанфики

Comments

[...искренне ваш, Прокопян]

НЯЯ! Господи, я ОБОЖАЮ этот фик!